Пушкин, потомок Рюрика - [34]
…Избиение было ужасно. Мстислав и несколько других князей подверглись ужасной участи. Татары их связали, положили на землю, покрыли их доской и сели на нее, раздавив их заживо. Так погибло когда-то грозное войско. Русских преследовали до Чернигова и Новгорода-Северского. Все было предано огню и мечу. Вдруг победители остановились, и их орды ушли на восток, где соединились с великой армией Чингисхана, стоявшей тогда в Бухаре». (Перев. с фр.) Такими виделись Пушкину первые грозные знамения будущих великих бед на Руси.
Последствия поражения на Калке были трагичны: Русь, раздробленная и обессиленная, обречена была на годы страданий и мученичества.
Скорбное время в древнерусской истории — 1237 год. Полчища Батыя огненным валом прокатились почти по всей Руси. Стоном полнилась Русская земля — ее города и села сожжены и разграблены, жители перебиты или угнаны в плен. «И бысть брань велика, — запишет летописец, — разгневание божие; поплени и высече князей русских и всю землю Русскую».
Печальным и великим зрелищем назвал Пушкин татарское нашествие. Только русский Север, во многом благодаря умной и гибкой политике князя Александра, остался нетронутым дикими ордами. В шестнадцать лет Александр становится князем новгородским и, не медля, приступает к постройке городских укреплений, к защите города от недругов.
Невская битва
А враги у Новгорода были коварные, сильные. Над Новгородом и над всеми северными русскими землями нависла опасность не меньшая, чем татаро-монгольское нашествие. Великих магистров Тевтонского ордена, как и жадных правителей Чингизидов, северные земли давно влекли великими просторами и несметными богатствами. С благословения папы римского рыцари-крестоносцы вознамерились покорить далекие восточные земли.
Новая беда навалилась на Русь: напали шведы — союзники крестоносцев. Во главе иноземного войска стояли Биргер[43], зять короля Швеции Эрика Эриксона Косноязычного, и военачальник ярл Ульф Фаси. «И собрал войско великое и наполнил многие корабли полками своими, устремился в силе великой, кипя духом ратным». Целая флотилия из ста кораблей[44] (скандинавские саги упоминают о 5 тысячах воинов) двинулась к невским берегам.
Довольно легко покорив финнов, Биргер, снискавший славу непобедимого полководца, надеялся столь же просто завоевать Новгород и всю «землю словенску». Летом 1240 года шведские шнеки «в силе велице» вошли в устье Невы и бросили якоря неподалеку от впадения Ижоры в Неву.
Время для нападения Биргер выбрал удачное: страна обескровлена татаро-монгольским нашествием и междоусобицами. Да и не желал он видеть в русских достойных себе противников, был уверен: князь Александр предпочтет с дружиной отсидеться за высокими новгородскими стенами, ведь подкрепления ждать ему было неоткуда. Потому, не мешкая, и отправил к князю Александру гонца с грозной депешей: «Если можешь, то сопротивляйся мне, — я уже здесь и беру в плен землю твою». Не сомневался Биргер в легкой победе. По его замыслу флотилия должна была по Неве пройти в Ладожское озеро, взять крепость Ладогу, а затем по Волхову подойти к Новгороду.
Но и Александру ведомы были вражеские замыслы. Как только корабли Биргера вошли в Неву, пришла князю о том весть от старейшины Ижорской земли Пелгусия. Медлить было некогда, на отцовскую помощь или совет рассчитывать не приходилось. Время опасное: того и жди, нагрянут с запада еще и немецкие рыцари. И двадцатилетний Александр Ярославич принимает единственно верное решение — самому дать отпор незваным гостям.
С пламенным призывом постоять за землю Русскую обратился князь к своей дружине и выступил в поход.
На рассвете 15 июля 1240 года, как только протрубил рог, вскипела на берегах Невы жестокая сеча. Стремительно и так внезапно напали новгородцы на шведский лагерь, что враги не успели «опоясать мечи на чресла свои». Бились русские воины «в ярости мужества своего». Не оправдались надежды Биргера на молодость и неопытность Александра в ратных делах. Мужественно сражался князь Александр: пробившись в центр лагеря он, по образному сравнению летописца, «возложил печать на лицо острым своим копьем» самому Биргеру.
Удар русского войска был столь сокрушителен, что заставил шведов бежать к кораблям. А тем временем дружина Миши Прушанина рубила сходни кораблей, чтобы отрезать бегущим путь к отступлению, а затем потопила и «три корабля латинян».
Дружинник Гаврило Алексич преследовал отступавших к своим кораблям шведских воинов. В пылу сражения он на коне влетел по корабельным сходням на шведское судно и там разил врагов. Шведы столкнули храбреца в воду, но верный конь вынес его на невский берег, и витязь вновь ринулся в бой.
