Пушкин, потомок Рюрика - [28]
Славянские курганы возвышались на месте нынешнего Замоскворечья, в Тушино, в Царицыно. На земле Москвы жили в основном племена вятичей. А их ближайшие соседи, кривичи, селились чуть на север и запад. Кремлевский холм — «зародыш Москвы» — обжили славяне еще в IX веке. Вот уж поистине: «Не сразу Москва строилась!»
Соседи с завистью поглядывали на суздальские владения Юрия. Манила эта земля своим богатством. Да и как не манить — в суздальских и ростовских лесах всякой живности видимо-невидимо: и белка, и горностай, и лось, и медведь; полноводные реки и озера рыбой так и кишат, да и на речных бобров есть немало охотников. Бортным промыслом жители испокон веку тут промышляли. Ох и хорош здешний медок! Не оттого ли сладка так земля Суздальская, что всех к себе манит — и друзей, и недругов?
Вот и начал Юрий строить Москву, а потом и Дмитров. Как богатырские заставы, эти города-крепости заслонят от врагов, отвратят беду от Суздаля и Владимира. Встанет и вторая линия обороны: сам Ростов-батюшка, Переславль-Залесский, Юрьев-Польской. С западной границы неприступны будут княжеские земли.
Может быть, припомнились князю Юрию тогда отцовские слова: «Что умеете хорошего, того не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой[35], дома сидя, знал пять языков, оттого и честь ему была от других стран[36]. Леность ведь мать всему дурному: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее. Пусть не застанет вас солнце в постели».
Вот и он, князь Юрий, Мономашич, радеет о своей земле, украшает ее городами и церквами резными, белокаменными… «Тогда же князь Юрий был в Суздале, и Бог открыл его разумные очи на построение церквей. И были поставлены в Суздальской стороне многие церкви: он поставил каменную церковь на Нерли Святых мучеников Бориса и Глеба, а в Суздале каменную церковь Святого Спаса, а во Владимире каменную же церковь Святого Георгия…» — глаз не отвести от ее затейливой резьбы, словно весь мир вобрала в себя: людей и птиц, зверей и травы. Построил он и в Переяславле церковь Святого Спаса, продолжает летописец, «и дивно наполнил ее книгами…». В книжников Мономашичей, в род свой пошел Юрий.
Строил Юрий храмы и посады в честь своего небесного покровителя, первым славил его в Суздальской земле. И ведь сбылось — через два столетия, в княжение далекого преемника Юрия — Дмитрия Донского, именно святой Георгий Победоносец, поражающий копьем дракона, стал покровителем Москвы.
…Стоит Юрий на высоком крутом мысу, в великой задумчивости обозревает открывшийся перед ним вольный простор. В том самом месте, где впадает в Москву-реку речка поменьше, Неглинная, мыс навис над водой обрывами. На восток, до реки Яузы, луга тянутся, так и зовут то место — Великий луг. И повсюду, сколь может видеть глаз, стоят вековые сосновые боры. Будто сам Божий перст указует быть здесь граду-крепости.
Быстро рос город. Появилась на Боровицком холме первая часовенка. В детинце, в самом сердце Кремля, возвели уже ловкие мастеровые крышу над княжьим теремом. Рядом хоромы пониже, не столь затейливые: там — княжеский тиун будет жить, там — дворня, слуги.
Чуть поодаль — конюшни, скотный и птичий дворы, охотничий дом. Встали крепкие рубленые амбары, клети-кладовые для всякой готовизны: и рыбные склады, и «медуши», где в глиняных корчагах хранились крепкие вина и меды.
На княжьем дворе уж поставлен шатер для почетной стражи. Вдоль крепостных стен в землю вкопаны медные котлы для «вара» — крутого кипятка, будет чем «попотчевать» непрошеных гостей. Хорош княжеский терем, не наглядеться на его резные галереи, точеные башенки, высокое крыльцо. Нижний теремной ярус — для челяди, второй, княжеский, — с большой палатой, украшенной турьими и оленьими рогами, с широкой галереей, — будет где князю задавать летние пиры…
«Приди ко мне, брате»
Все бы хорошо, да тревожат Юрия вести, дошедшие к нему из Киева: убили киевляне брата князя Всеволода II — Игоря Ольговича, коему завещал Всеволод перед смертью великое княжение. Игорь княжил почти символически — всего тринадцать дней. Ровно столько понадобилось Изяславу, в числе других князей присягавшему Игорю на верность, чтобы самому захватить столь желанный киевский стол.
В вину Игорю киевляне вменили его отказ отстранить от дел великокняжеских тиунов ненавистного им Всеволода II: Ратшу, родоначальника Пушкиных, и Тудора. После того как Игорь потерпел поражение в битве с Изяславом, несколько дней он укрывался в болотах, а затем постригся в монахи. Однако монастырские стены не уберегли Игоря. Киевляне силой выволокли его из храма, и разъяренная толпа растерзала несчастного князя. Случилось это в 1147 году.
Изяслав Мстиславич — извечный противник своего дяди Юрия. Но «князь Юрий, сын Владимира Мономаха, внук Всеволода, правнук Ярослава, праправнук Великого Владимира, крестившего всю Землю Русскую», почитает себя законным наследником великокняжеского престола. Сколько сил ушло у него на борьбу с Изяславом, родным племянником, сколько русской крови понапрасну пролито! И вот теперь Изяслав приводит на Киев орды половецкие, грабит села Игоря Ольговича и его родного брата Святослава, князя новгород-северского.
