Пушкин, потомок Рюрика - [17]

Н. М. Карамзин

Святославичи

Не прервался с гибелью Святослава род Рюриковичей. От его сына Владимира, нареченного в народе «Красное Солнышко», нити родословной через века вели к Александру Пушкину.

Владимир, в гриднице высокой,

В кругу седых богатырей,

Между двенадцатью сынами,

С толпою названных гостей

Сидит за браными столами.

…Три брата Святославича после гибели отца стали княжить на Руси: Ярополк — в Киеве, Олег — в Овруче[13], в землях древлян, а Владимир — в Новгороде.

Но вспыхнула искрой ссора между братьями, обратившись вскоре в великое пожарище братоубийственной войны, — и пошел брат на брата.

А случилось вот что. Олег, охотясь в киевских лесах, ненароком убил Свенельдича, сына воеводы Ярополка. Старый Свенельд, скорбящий по сыну, постарался внушить князю, что надо покарать брата, лишить его княжеской власти.

«Пошел Ярополк походом на брата своего Олега в Деревскую землю». И была битва под городом Овручем в 977 году. Не выдержали натиска Ярополковой рати Олег и его воины — лавиной откатились к крепостным стенам города. А на мосту, перекинутом через ров, уже скучились в панике многие сотни всадников и пехотинцев. В невообразимой давке и толчее срывались с моста в глубокий ров и конники, и пешие, а на них сверху падали все новые и новые жертвы.

Так бесславно погиб и Олег.

И когда из-под множества мертвых тел подняли и принесли его, заплакал Ярополк, с горьким упреком сказал старому Свенельду: «Смотри, этого ты и хотел!»

У плохих вестей быстрые крылья. Узнав о гибели своего брата и устрашившись подобной участи, Владимир спешно покинул Новгород. А Ярополк тут же послал своих посадников в оставленный Владимиром город.

С 977 года Ярополк — единственный правитель Руси. Около трех лет наслаждался он всей полнотой собственного владычества. Но рано было ему торжествовать победу. В далеких скандинавских землях уже трубили сбор: собирались под знамена Владимира Святославича, строились в боевые ряды храбрые воины «из варягов, славян, чуди и кривичей» для похода на Киев. (В «Повести временных лет» опять упоминаются варяги, но здесь они всего лишь наемные воины, не более того.)

Об этом же писал и С. М. Соловьев: «…в событиях внешних — в походах, завоеваниях и в жизни внутренней славяне составляют свою историю, варяги являются в ней только участниками, служебниками».

Робичич

Чтобы заручиться поддержкой полоцкого князя Рогволода[14] (кстати, по последним исследованиям белорусских историков, Рогволод — не пришлый варяг, как считалось долгое время, а славянин, имя же его означает «владетель рога» — мыса), а также прослышав о красоте и уме его дочери Рогнеды, Владимир послал в Полоцк своего дядю и наставника Добрыню сватать красавицу. Рогнеда же, мечтавшая просвататься за Ярополка, отказала: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка»[15].

…«Не хочю розути робичича…» В свадебном языческом обряде славян молодая жена разувала мужа в знак своей покорности. Кровно обиделся Добрыня — ведь это его сестру, мать Владимира, назвала она рабыней. Весь род оскорбила Рогнеда. С горечью передал он слова гордой красавицы своему племяннику. Услышав их, разгневался Владимир, исполнился яростью.

Суровая кара последовала за дерзкие и своевольные речи полочанки. Из Новгорода двинулись на Полоцк рати Владимира. Город пал. Рогволод, его жена и два сына были убиты. Рогнеда же против своей воли стала женой Владимира.

Покоренный, дымящийся, в развалинах, лежал Полоцк у ног победителя, а юный князь уже обратил свои взоры к Киеву — «матери городов русских», городу-мечте всех русских князей.

И уже не веселый свадебный поезд приближался к славному граду Киеву, а могучее войско Владимира подходило к его высоким стенам. И не колокольцы позванивали, а булатные новгородские мечи со звоном ударялись в длинные, почти в рост дружинников, щиты.

Ярополк же не отважился на открытый бой в чистом поле, затворился в Киеве. Но один из самых близких и доверенных друзей князя, воевода по имени Блуд, все нашептывал князю, что страшно-де в Киеве оставаться, надежнее беду в городке Родне[16] переждать.

Киевские врата без боя были открыты Владимиру, а в Родне, окруженной войсками Владимира, начался жестокий голод. И стал Блуд снова страшить князя Ярополка: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим». И отвечал смиренно слабовольный Ярополк: «Пусть так!» А Блуд все уговаривал: «Пойди к брату своему и скажи ему: „Что ты мне ни дашь, то я и приму“». И лишь один дружинник, Варяжко, отговаривал князя: «Не ходи, князь, убьют тебя; беги к печенегам, и приведешь воинов».

Не внял Ярополк ему, отправился в княжеский терем к брату. Но уже торопил гонец взмыленного коня, нахлестывал плетью коня по крутым бокам: не опоздать бы, первым вручить князю страшное, предательское письмо Блуда: «Сбылась мысль твоя, приведу к тебе Ярополка: приготовься убить его». Не довелось Ярополку и слова вымолвить брату: лишь вошел он в сени, как два дюжих молодца подняли его на мечи…

Сожалел ли Владимир о смерти брата, оправдывался ли, вспоминая погибшего по вине Ярополка Олега, но говорил он так: «Не я первый начал, но он».