Пушкин и финансы - [30]
На юг Пушкин уехал из Петербурга в мае 1820 г. в качестве курьера, везущего Инзову императорский рескрипт о повышении, при этом на командировочные расходы ему была выдана значительная сумма – 1000 руб. Жалованье же Пушкин начал получать в Кишиневе лишь с 9 июля 1821 г. Пребывание на юге было, по-видимому, самым тяжелым в финансовом отношении периодом в жизни молодого поэта. Именно это обстоятельство, а также влияние Инзова, прикрывшего своим начальственным попечением нежелательные толки о Пушкине в Кишиневе, подтолкнули его к нетривиальному решению проблемы петербургского долга. Несомненно, какую-то роль здесь сыграла и личность предъявителя иска – дворового человека фон Лоде: кодекс чести связывал корпоративными обязательствами лишь дворян.
II. Залог имения в Опекунском совете (1830–1831 гг.)
Важная сторона жизни дворянского сословия в дореформенное время была связана с получением ссуд в Опекунском совете под залог недвижимости, т. е. имения. В нем принимались капиталы на сохранение (с приращением процентов) и выдавались ссуды под залог недвижимых имений «с обращением выгоды от процентов в пользу Воспитательного дома»[311]. В манифесте «О вкладах и ссудах в банковых установлениях» от 1 января 1830 г. был определен порядок и сроки выдачи ссуд под залог недвижимости. Займы под залог имений выдавались сроком на 24 и 37 лет с ежегодной выплатой 7 % и 6 % соответственно. В доход Воспитательного дома взималась ежегодная премия (1 % для 24-летней ссуды).
История с залогом в 1830–1831 гг. пушкинского Кистенева освещалась в публикациях П. Е. Щеголева, П. С. Попова, Ю. И. Левиной, Н. И. Куприяновой. В настоящем исследовании нам хотелось бы объяснить саму процедуру этого гражданско-правового акта, подчеркнув, что в отечественной историографии до сих пор нет работы с поэтапным описанием того, с чего начинались действия помещика, пожелавшего заложить имение, как они развивались и чем заканчивались. Разрозненные объяснения соответствующих эпизодов в биографии Пушкина необходимо свести воедино в одном научно-биографическом потоке. Картина, вырисовывающаяся на основании ведомственных документов о залоге Кистенева, как известных в печати, так и неопубликованных, дает яркое представление о функционировании и взаимодействии учреждений коронной администрации пушкинского времени. Для нас эта картина важна как фон для прорисовки гражданско-правовых и социально-психологических стандартов поведения дворянина, в соответствии с которыми действовал поэт.
6 апреля 1830 г. Пушкин получил согласие на брак с Н.Н.Гончаровой. Для поэта брак с ней был большой жизненной удачей. По матери невеста была связана родственными узами с настоящей аристократией (Строгановы, Загряжские). Деду Натальи Николаевны (по отцовской линии) принадлежало роскошное имение с 12 тыс. крепостных, отягощенное, правда, миллионными долгами, но это не исключало в будущем какой-то материальной компенсации. Ее сумели получить сестры Натальи Николаевны – баронесса Екатерина Николаевна Геккерн де Дантес и баронесса Александра Николаевна Фризенгоф. И лишь Пушкину не досталось никаких денежных сумм, поскольку он не проявил должной настойчивости. Владельцы гончаровского майората, однако, числили впоследствии за Натальей Николаевной некую собственность как долг за не выданное ей приданое – это была деревня Никулино неподалеку от Полотняного Завода с 48 крепостными[312].
В 1830 г. родители жениха и невесты начали предпринимать шаги для обеспечения их будущего благополучия. А. Н. Гончаров, дед Натальи Николаевны, попытался отписать ей деревню Верхняя Полянка в имении Катунки Балахнинского уезда Нижегородской губернии, в которой числилось около 300 душ крепостных, однако не смог этого сделать, поскольку имение, кстати, крепкое, известное в Поволжье своим слесарным промыслом, было частью неделимого гончаровского майората[313]. Намерение оказалось неосуществимым даже с «реверсом» Натальи Николаевны, предполагавшим передачу ей имения только после смерти деда[314]. По расчету того времени приданое, выделяемое Наталье Николаевне, составляло 112 400 рублей ассигнациями (т. е. по 400 рублей за крепостного), однако на имении Катунки тяготел долг Опекунскому совету в 185 691 руб. На долю Натальи Николаевны приходилось бы из этого долга 61 897 руб. (две другие доли по КатункамА. Н. Гончаров отдавал Екатерине и Александре Гончаровым), и, если вычесть эту сумму из стоимости предназначенного ей, получается, что своей любимой внучке дедушка давал в приданое более 50 тыс. руб. ассигнациями[315]. «Благодеяние» это, однако, осталось лишь в черновых набросках.
Намерение А. Н. Гончарова дать своей внучке хорошее приданое дошло до Пушкиных, еще не знавших о формальной подоплеке этого жеста. Н. О. Пушкина писала дочери О. С. Павлищевой 22 июля 1830 г. о сыне: «Он рассказывал мне об имении старого Гончарова, которое великолепно; он дал Натали триста крестьян в Нижнем, а ее мать двести в Ерапельцах [Яропольце]»
