Пушкин. Духовный путь поэта. Книга вторая. Мир пророка - [110]

Самозаконные формы знания в русском художественном мышлении определяются громадным числом разного рода исторических, ментальных, конкретно-социальных и психологических особенностей, которые в своей совокупности и сформировали своеобразие русской художественной мысли, основание чему мы обнаруживаем у Пушкина. Причем специфика развития и феномены кристаллизации результатов в явлениях огромной череды гениев мирового уровня позволяет говорить о том, что эпистемологическая составляющая русского словесного искусства содержит в себе некий особый потенциал, позволяющий продуцировать из себя не просто своеобразие русского эстетического дискурса, но нести в себе такое содержание, какое исключительно ему присуще, и не может быть воссоздано в других культурах и литературах в той полноте и целостности, в какой оно представлено у оригинала.

Такого рода рассуждения о месте Пушкина в становлении русского языка и, соответственно, в развитии всей русской жизни, включая гуманитарные науки и другие виды искусства, есть вовсе не проявление «квасного патриотизма», но ответ на вопросы, которыми задаются многие и многие исследователи русской культуры в мире: почему отстающая в экономическом, политическом отношении страна, постоянно находящаяся под давлением исторических обстоятельств невиданной силы — революции, гражданская война, мировые войны, способна аккумулировать в себе громадные художественные силы и порождать гениев мирового масштаба.

Не может быть случайностью также то обстоятельство, что всплеск русской культуры XIX века был повторен, практически с неменьшей силой, и в веке XX. Стало быть, в данном типе культуры, в русской культуре, существует определенная матрица, производящая из себя эстетические объекты с известной степенью интенсивности и ритмичности.

По глубокому убеждению автора этой книги ответы лежат в плоскости понимания именно что эпистемологического своеобразия русского художественного сознания, в основе которого развитый и богатый русский язык, то есть — Пушкин.

Это как в сказке — Пушкин для нас колодец с живой водой, подойдя к которому и окунаясь в которой, можно восстановить практически всё без утерь и искажений. Он является хранителем наших основных ценностей любого рода — от восприятия природы, особенностей любви к женщине, до исторического взгляда на отечество и психологию русских людей и т. д.

Заблудившись, потерявшись, не понимая, что происходит, можно всегда вернуть к самому себе через него, Пушкина, окунувшись в его «котел» живой русской мысли, эмоции, особой русской бытийности, которая подхватывает тебя и дальше несет по жизни, не взирая на то, что с тобой и Россией происходит.

Литература и комментарии

1. Ильин И. Приложение к книге Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока». Пер. с немецкого. М., 1997.

2. Плодотворность идей Фуко, несмотря на крайнюю формализованность наблюдений, в которых можно обнаружить известные натяжки и преувеличения, состоит в том, что он увязывает язык человека не только с некоторыми «познавательными полями», то есть с процедурами, которые использует язык для описания и, соответственно, понимания действительности, а также с влиянием так эпистемологически структурированного языка с самой деятельностью человека, с трудом, с жизнью в широком смысле. В итоге все это в известной степени порождается через сам язык, через его предпочтения по классификации вещей, предметов и явлений жизни.

3. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Пер. с франц. М., 1977.

4. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) // Успенский Б. А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994.

5. Толстой Л. Н. Собр. соч. в 22 томах. Том 17. М., 1984.

6. Толстой Л. Н. Собр. соч. в 22 томах. Том 7. М., 1981.

7. Вежбицкая А. Семантические универсалии и базисные концепты. М., 2011.

8. Приведем все же по ходу наших размышлений эти тексты. Конечно, это прежде всего «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет», «Слово о погибели Русской земли», «Задонщина», «Слово Даниила Заточника», «Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о Законе и Благодати» Илариона, «Слова и поучения» Кирилла Туровского, Максима Грека, Нила Сорского, старца Филофея и многих других. Этот перечень, и неполный, говорит о духовном богатстве древнерусской культуры, сравнимом с западноевропейскими примерами.

Пушкин как наше «всё» и наше «завтра» (Вместо заключения)

Через год мы будем отмечать 220 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Сама по себе эта дата кажется неправдоподобно большой, слишком разделяющей нас с ним, таким близким, можно сказать интимно близким всем русским людям с детства, с первого услышанного и понятого русского слова.

Безусловно, что Пушкин является главным русским гением, давшим начало новой русской литературе, русской культуре.

Нет, во всем не Петр Великий, который гениально угадал в смышленном эфиопском мальчике, прадеде поэта, что-то важное для России и крестил его на виленской земле, ввел Россию в ряд мировых держав, а именно он — Пушкин — сделал это, явив через свою жизнь и свою музу всему миру, как писал Достоевский, некий «дух всемирной отзывчивости», дух всемирного единения.