Пунические войны - [27]
Усилия римлян не сразу увенчались успехом. Созданный флот, каким бы многочисленным он ни был, по тактико-техническим данным явно уступал пуническому, главное преимущество которого заключалось в быстроходности и маневренности. А морской бой выигрывал тот, кто первый нападал и успевал потопить вражеские корабли. Успеху атаки карфагенян способствовало и то, что передняя часть их кораблей покрывалась железом. Морские офицеры, лоцманы и гребцы у карфагенян во многом превосходили римских. Но римляне вскоре устранили тактико-технические недостатки своего флота, приделав к передней части корабля подъемный мост — ворон. При помощи такого приспособления морское сражение частично превращалось в сухопутное. Ворон мог опускаться и подниматься, поворачиваться вправо и влево. Более того, подобные приспособления пристраивали на судах с обеих сторон. У специальных устройств — брустверов располагались группы воинов. Когда подъемный мост брал вражеское судно на абордаж, они перебегали на захваченный корабль и овладевали им (Полиб., I, 22). В морских сражениях, таким образом, стала широко использоваться сухопутная армия. Вновь созданный римский флот уже не уступал по своим качествам карфагенскому. Командование флотом было поручено (по жребию) консулу-патрицию Гнею Корнелию Сципиону, а сухопутную армию возглавил консул-плебей Дуилий.
Летом 260 года римляне направили свой флот к Липарским островам. Липарцы обещали изменить пунийцам и сдать римлянам город. Гней Корнелий поспешил с авангардом флота из 17 судов к Липаре. Благополучно приблизившись к городу, римляне умелым маневром карфагенян были заперты в гавани, взяты в плен и вместе с консулом и всеми судами отправлены в Карфаген (Полиб., I, 21–22; Лив., XVII; Зон., VIII, 10, 7).
В такой сложной обстановке командование флотом у мыса Милы взял на себя Дуилий. Началось морское сражение[31]. Хотя римские суда и не были быстроходными и поворотливыми, но применение ворона способствовало успеху. На флоте, как мы уже упоминали, широко использовались боевые качества пехоты. К римским судам невозможно было подступиться ни с одной стороны, так что примененные на судах новшества полностью оправдали себя — римляне обрели несокрушимую силу в море. Пунический флот в составе 130 судов (Полиб., I, 23, 3) под командованием некоего Ганнибала впервые изведал горечь и последствия поражения: было разбито 30 судов, в том числе судно полководца (сам он едва спасся в шлюпке), потоплено 14 и взято в плен 31 судно с 7 тыс. человек, к тому же 3 тыс. воинов противника римляне уничтожили (CIL, I, 195; Полиб., I, 23, 7, 10; Евтроп., II, 10). Победа принесла Риму власть над сицилийскими городами Сегеста, Макелла и окрестными землями. Полибий (I, 24, 2) с восторгом пишет об освобождении этих городов и селений, игнорируя тот существенный момент, что все они попали в не меньшую политическую и экономическую зависимость — теперь уже от Рима.
Первый крупный успех в морском сражении вселил в римлян уверенность в том, что, имея такой мощный флот, они способны окончательно сокрушить врага. Евтропий (II, 10) отмечает, что «никакая победа римлянам так приятна не была, как эта. Ибо будучи непобедимыми на суше, они стали сильными и на море…». В то же время победу при Милах следует рассматривать нс только как выигрыш боя, но и как политический выигрыш демократической партийной группировки, настаивавшей на энергичном ведении войны с Карфагеном — торговым соперником Рима.
В честь крупнейшей по тому времени морской победы, тесно связанной, естественно, с именем консула Дуилия, впервые в Риме отпраздновали морской триумф (Лив., Сод., XVII; Флор, I, 18, 2, 10), а в назидание потомкам на форуме поставили беломраморную колонну, украшенную носами захваченных карфагенских кораблей. На колонне сохранилась надпись, рассказывающая о количестве плененных и потопленных судов, сданного в казну золота и серебра[32].
В 259 году консул Луций Корнелий Сципион отправился на завоевание Корсики и Сардинии — богатых островов, подвластных Карфагену (Лив., Сод., XVII; Евтроп., II, 10; Фронт., III, 10, 2). Во время этого похода особенно проявилась захватническая политика Рима. Завоевывая земли Сицилии, римляне всегда, как пишет Полибий (I, 24, 7), «помышляли и о завоевании Сардинии». Население этих двух крупных, опустошенных пунийцами островов находилось в полной зависимости от Карфагена. Под угрозой смертной казни жителям было запрещено даже сеять хлеб, выращивать плодовые деревья. Все необходимое для пропитания доставлялось из Африки.
