Пунические войны - [23]
Богатая Сицилия оставалась «яблоком раздора» между двумя могущественными рабовладельческими государствами. Самые коварные и вероломные методы были применены обеими сторонами в борьбе за этот остров.
Рим был отделен от Сицилии лишь узким Мессинским проливом. «Победив Италию, — пишет Флор (I, 18, 2, 1–2), — римский народ дошел до пролива и остановился… Вскоре увидел вблизи богатейшую добычу, каким-то образом отторгнутую, словно оторванную, от Италии. Он воспылал страстным стремлением к ней, а поскольку ее нельзя было привязать ни насыпью, ни мостами, решил, что ее следует взять силой и присоединить к материку с помощью войны». Но сделать это было не просто: ведь большая часть острова находилась под властью Карфагена, который был связан с Римом не одним договором о дружбе и взаимопомощи. Меньшая часть Сицилии подчинялась Сиракузам, северо-восточными землями с городом Мессаной (совр. Мессина) правили мамертинцы[18], сделавшись, по словам Моммзена, «третьей державой на острове»>{176}. Мамертинцы — жители Мамертия в Бруттии, называвшие себя «сыновьями Марса» (бога войны). Их воины служили наемниками у тирана города Мессаны Агафокла. После его смерти (289 год) они захватили там власть (288 год).
История, однако, распорядилась так, что содружество Рима и Карфагена продолжалось недолго, между ними начались разногласия. Средиземноморье было недостаточно велико для двух сильных держав, расположенных друг против друга, по обе стороны узкого Мессинского пролива. После войны римлян с Пирром (280–275 годы) союз Карфагена и Рима стал так непрочен, что о дальнейших взаимосвязях, не могло быть и речи. Поводом для разногласий явилась попытка Карфагена оказать помощь Таренту в его сопротивлении римской экспансии (Лив., Сод. XIV; Ороз., IV, 3,1–2; V, 2; Зон., VIII, 6). Мощный карфагенский флот, появившийся в гавани Тарента, грозил овладеть городом. Это и послужило поводом к развязыванию первой Пунической войны (Лив., XIV; XX, 10; Дион Касс., фр. 43, 1; Зон., VIII, б; Ороз., IV, 3).
С падением в 272 году Тарента и включением его в римско-италийский союз только Рим мог угрожать карфагенскому господству в западной части Сицилии. Ход событий содействовал тому, что Рим вмешался в дела Сицилии и прежде всего Мессаны, так как уверенно обосновавшиеся там мамертинцы даже овладели отпавшим от Рима южноиталийским городом Регием (Полиб., I, 6, 8; Ороз., IV, 5). В 270 году Рим возвратил себе Регий и ликвидировал находящийся там четырехтысячный гарнизон (Полиб., I, 9, 8; Лив., Сод., XII).
Мамертинцы взимали дань с покоренных областей, грабили сиракузские и пунические владения[19]. Против их бесчинств выступил правитель Сиракуз Гиерон. Началась Мамертинская война (269–268 годы). Гиерон нанес мамертинцам сокрушительное поражение у реки Лонгано, взяв в плен их полководцев (Полиб., I, 9, 7–8; VII, 8, 4; Диод., XXII, 13)[20]. После возвращения в Сиракузы в 268 году он был провозглашен царем[21]. Вскоре в Мессане высадились пунийцы, и мамертинцы не увидели иного пути защитить себя от Гиерона, как подчиниться карфагенской оккупации. Стражем Мессаны и пролива стал Карфаген[22].
Появление карфагенян в Мессане встревожило Рим — под власть Карфагена могла попасть вся Сицилия. В Мессане, по данным источников (Полиб., I, 10; Зон., VIII, 1—23), было две группировки, одна ориентировалась на Карфаген, другая — на Рим. С приходом пунийцев часть мамертинцев перешла на их сторону. Представители второй группировки направили посольство в Рим с предложением принять их город и как соплеменникам помочь в войне с Сиракузами и Карфагеном (Полиб., I, 10, 2; Зон., VIII, 9).
Посланцев Мессаны встретили в Риме с пониманием. Полибий (I, 10, 7–8) объясняет, почему: «Было совершенно ясно, что, если, римляне откаоюут в помощи маме ртинцам, Сицилия будет завоевана карфагенянами, ибо они, завладев передавшейся им Мессаной, подчинили бы вскоре и Сиракузы, так как почти вся остальная часть Сицилии уже была в их власти». И все же римский сенат не сразу принял решение об оказании помощи мамертинцам. Трезво оценив обстановку на острове, сенаторы опасались, что вмешательство в конфликт вызовет войну с Карфагеном. Рим жаждал захвата Сицилии, но не был еще готов к войне с таким сильным государством, как Карфаген. К тому же римляне воевали в то время (265–264 годы) с этрусским городом Вольсинием (Лив., Сод., XVI; Зон., VIII, 7). Немедленно оказать мамертинцам помощь не позволяла также слабость римского флота. Но и это не все причины колебания сената. Многие из входивших в его состав представителей нобилитета, основой могущества которых была земельная собственность, с опаской и недоверием относились к заморским завоеваниям. Римские всадники, напротив, были заинтересованы в завоевательной политике, сулившей им новые рынки и земли, и всегда стремились вмешаться в любой конфликт, тем более в дела богатой Сицилии.
Дебаты в сенате завершились тем, что вопрос о помощи мамертинцам был передан для решения в трибутные комиции (народное собрание)
