Пуля в Лоб - [30]

плохое, а она произносит: «О, Мика, дорогой, не обращай внимания, это всего лишь малёхонький гонококковый гной, как сказал доктор». Тогда я смотрю на ее шмоньку и вижу это, шеф. И выглядит каким-то зеленоватым, с небольшой желтизной, и… оооо-ии!.. воняло невообразимо…

Кинион разразился еще одним приступом предрвотного кашля, и его внушительный живот скрутился в узел.

— Заткнись, Хэйc, ради всего святого…

Хэйc еще глубже откинулся на спинку креслa, закрыв глаза при этом воспоминании об одном из своих многочисленных подвигов.

— И… вы знаете, каково это было на вкус, шеф? Помните, когда на прошлый Четвертого июля Има Паркер притащила большую кастрюлю испортившегося соуса Ранчеро? На вкус был такой же, как и гной из письки у Джинни. У меня потом неделю не стояло, шеф, я имею в виду, после киски Джинни, а не соуса. Очень хотелось навалять ей пиздюлей за то, что она выкинула со мной такой фокус, но, конечно, я этого не сделал, потому что Мика Хэйc никогда не ударит женщину.

Кинион сидел, согнувшись над мусорной корзиной, с открытым ртом и выступившим на лбу потом. Нет, нет, пожалуйста, — подумал он. Он не хотел блевануть прямо в отделении; такой поступок, как ему казалось, не соответствовал статусу начальника полиции Люнтвилля. Однако, в конце концов, живот успокоился, и он откинулся назад, поглаживая его рукой.

— Хэйc, я больше никогда не хочу слышать твои грязные истории. Никогда!!! Ты меня слышишь?

— Хорошо, шеф. Но я скажу вам, едрён-батон, что в этой истории нет ничего грязного — это просто неприятная история. Грязная история, это несколько другое, потому что, блин, от грязных историй, наоборот, встает. Например… я вам рассказывал когда-нибудь о том, как я проводил время вместе с Мэри Бет Бэннер и ее сестрой-близняшкой Алисой?

— Хэйc, не…

— Вот это — грязная история, шеф, у меня все твердеет, едва я подумаю об этом! Представьте, одно мое яйцо во рту у Мэри Бет, другое — у Алисы, и каждая засовывает палец мне в задницу, одновременно вертясь кисками на моем лице. И это были классные письки, шеф, без всякого трипака. Это было… охренительно, едрён-батон! Немного сладковато на вкус, как глазурь на ромовых булочках из пекарни Фуллера. Ну чистый сахар, да, сэр! А позже мы сыграли в небольшую игру под названием «Сэндвич»… где я был сыром.

Шеф Кинион пожал плечами; он должен был признать, что картина происходившего получилась довольно эротичной. Две красивые женщины, одинаковые близнецы? Ни одна из них не воняет, и обе одновременно? На мгновение разум Шефа отключился от реальности и перенесся в образ.

Я — сыр, — подумал он.

Затем пенис Шефа, который не вставал уже в течение некоторого времени, вдруг… набух.

— И вот, что я сделал дальше, — продолжил Хэйc, — Я накончал в задницу Мэри Бет, а потом ее сестра высосала это, да, шеф, она поднесла губы прямо к жопе Мэри Бет, да, да, едрён-батон, и высосала мою сперму прямо из ее пердaка, после чего она поцеловала Мэри Бет так, будто на фотографии в «Пентхаузе». И вот, что еще сделала Алиса — во время поцелуя она выпустила мою сперму прямо в хлебальник Мэри Бет, а та проглотила ее, как настоящий солдат! Будто мама-птичка кормит птенчика! И сказала, что было вкуснее, чем бисквитный соус, который подают в «Джуне». Бля-а-а, шеф, она потом даже облизала пальчики — не вру!

Прекрасный образ, конечно, разлетелся на куски, и Шеф Кинион выплеснул обильный поток рвоты в мусорную корзину. Точнее, два, потом три, потом четыре потока, залив содержимым своего неоспоримо большого живота весь подложенный на дно ведерка пластиковый пакет. Когда он закончил, корзина выглядела наполовину наполненной блевотиной.

— Ох, едрён-батон, шеф, — сказал Мика Хэйc с искренним сочувствием. — Это был самый большой проблёв, который я когда-либо видел. Что с вами? Наверное, что-то съели? Может, испортившееся свиное ребрышко или окорок. Или, может быть, недоваренную картошку в «Хэш-хаусе Марли»?

Когда Шеф Кинион наконец-то избавился от мысленного видения Алисы Бэннер, высасывающей сперму из ректальных глубин Мэри Бет, с ее последующим оральным переносом, он вздрогнул и вытер рот салфеткой. Да, Хэйc, — подумал он — хуёвая недоваренная картошка у ёбаной Марли…

Иногда Шеф Кинион желал ударить Хэйcа прямо по макушке, и он даже подумывал, что сделает это именно сейчас, но тут кое-что произошло, и данная возможность осталась нереализованной.

Зазвонил телефон.

— Хотите, чтобы я ответил, шеф?

— Нет, Хэйc. Это ведь у меня все лицо в блевотине, и я только что отправил съеденный сэндвич в мусорную корзину, — ответил Шеф с некоторым сарказмом. — И к чему тебе это делать, учитывая, что телефон стоит прямо на твоем гребаном столе?

Мика Хэйc сообразил, что данная тирада означает, что его босс и работодатель предпочел бы самому не отвечать на телефонный звонок. Поэтому он схватил трубку и объявил своим резким, профессиональным голосом южного полицейского:

— Отдел полиции Люнтвилля, говорит патрульный 1-го класса Мика Хэйc. Чем могу помочь?

Кинион стер с губ большую часть содержимого своего живота салфеткой «Стаки», в пол-уха слыша бормотание Хэйcа в телефон: «Да, сэр» и «Угу».