Пульсирующий камень - [79]

И я увидел его. Наверное, увидел, хотя не был в этом уверен. Помню, что уцепился обеими руками и перевалился через него. Помню ослепительное сияние, ударившее по глазам, когда подобно жутким морским чудовищам, мы выплыли из черной воды. Но ослепило меня не солнце, а прожекторы. «Еще ночь, Мартин», — сказал я себе и услышал голос Спленнервиля. Больше ничего не помню. Илк, единственный из нас, кто, выйдя из колодца, не потерял сознание, рассказал мне потом, что Спленнервиль и его команда вытащили нас из расщелины на сушу. Илк уверял, что в эту минуту полковник плакал.

Теперь Спленнервиль стоял передо мной и набивал табаком трубку. Мы находились в кают-компании «Монитора». Здесь было тепло, светло, и на столе дымилась чашка горячего бульона. Полковник наполнил рюмки ромом.

Мы выбрались из колодца несколько часов назад. Сейчас уже светало. То, что нам показалось целым столетием, на самом деле длилось меньше суток. Даже намного меньше. Мы смертельно устали, но нам было еще не до отдыха. Только мисс Линда, приняв горячий душ, быстро уснула и еще спала в своей каюте.

Я поднял рюмку. Спленнервиль улыбнулся:

— Итак, все закончено?

Я только что рассказал ему все и утвердительно кивнул:

— Закончено.

Полковник опустил голову и закрыл глаза. Через мгновение спросил:

— Что напишем о Брэггсе? Веда не можем же мы сообщить, что он погиб, как… как банальный искатель сокровищ! — И не глядя на меня, предложил: — Но не можем и правду сообщить. Никто не поверит в эту историю с гротом, башней, маятником, Атлантидой или каким еще дьявольским местом, как вы там ни назовете то, что нашли! Без доказательств вам никто не поверит!

Дег сидел, закутавшись в толстое одеяло. Его трясло, и он сжимал обеими ладонями чашку с горячим бульоном. Пристально глядя на нее, он простонал:

— Все, все погибло… Фотоаппараты, кинокамера, пленки, кассеты… Должно быть, все уничтожил взрыв. Мы даже не заметили… — Он сделал отчаянный жест. — Ни единого снимка не сохранилось!

— Не расстраивайся, парень! — попытался утешить его Спленнервиль, — Пей-ка лучше бульон.

— Вы сказали — Атлантида? — спросил я. — Да, может статься, это был тот самый легендарный материк, исчезнувший на дне океана. А теперь случайно найденный нами… У Брэггса, — добавил я, — были доказательства, письменные свидетельства, я имею в виду. Теперь и они погибли… — Я умолк, потому что дверь тихо отворилась и в кают-компанию вошла мисс Линда.

Она была смертельно бледна. На ней был толстый вязаный свитер, и в нем она выглядела еще более тоненькой и маленькой — совсем девочкой. Даже голос ее, когда она заговорила, показался мне детским. Но глаза сверкали неукротимым огнем.

— Так и не нашли? — спросила она.

— Нет, мисс Линда, — ответил я. — Разве это возможно?

Она опустила голову и прошептала:

— Извините.

— Садитесь, мисс Де Ла Крус, — предложил Спленнервиль, — прошу вас, и выпейте что-нибудь. Как сказал мне Мартин, — продолжал полковник, — волна сбросила профессора Брэггса в колодец.

Мисс Линда кивнула и так и осталась сидеть, опустив голову. Мы долго молчали, слушая, как плещут волны о борт «Монитора».

— Но как же нам быть, Мартин, — снова заговорил Спленнервиль. — Что мы напишем о Брэггсе?

— Что он погиб в море, — ответил я не сразу. — Что его снесла волна, когда «Монитор» шел вдоль побережья острова Оук… Он был вашим гостем, а вы сопровождали своего сотрудника Мартина Купера в экспедицию на дно колодца в поисках сокровища. Сообщим в газете так. И никто из нас, — заключил я, — не скажет никому ничего другого.

Мы помолчали. Потом мисс Линда тихо проговорила:

— Он вернулся туда… Как это справедливо. Ибо то, что он нашел, было только его открытием, больше ничьим. Благодаря ему, — продолжала она, внезапно повышая голос и глядя по очереди на каждого из нас, — мы пережили самое главное и волнующее событие в своей жизни… Сколь вечен мир? Я уверена, профессор нашел бы ответ на этот вопрос… А теперь он… — девушка прослезилась, — теперь он в этой огромной могиле… вместе с другими… Это справедливо. Он счастлив этим, счастлив… — и она тихонько заплакала.

И тут Илк решительно и громко заявил:

— Я же говорю — он победил!

Я тоже так считаю. Я думаю об этом, когда пробуждаюсь среди ночи в холодном поту и мне мерещится тиканье этого немыслимого маятника. Я думаю, Илк прав. Профессор Брэггс и в самом деле одержал победу в этом своем сражении, начавшемся так случайно в тиши архива и закончившемся невероятным открытием в каменном саркофаге под фантастической башней. А бросившись к бикфордову шнуру и стремясь погасить его, разве не хотел он вернуться обратно, в эту огромную могилу? Разве не смерти искал он, потрясенный тем, что невольно разрушил грандиозное свидетельство безвестной цивилизации? И разве не нашел он геройскую смерть в том огромном склепе?

На все эти вопросы я могу ответить только утвердительно. И когда постепенно проходит кошмар от этого тяжелого воспоминания, я представляю себе, как профессор Брэггс, преображенный в своей победе, спускается вниз по тайным путям, идет по туннелю, проходит по большой пещере, вижу, как движется он вперед уверенным, ровным шагом — точно так же, как шел тот, босоногий человек. Вот он идет, спускается вниз и находит место, которое тысячелетия ожидало его в самом сердце этого исчезнувшего мира.