Пульсирующий камень - [28]

— Обстрелял? Вы хотите сказать…

— Да, он отправился следом за нами и добрался до живарии. Как он узнал, в каком направлении мы двинулись, не понимаю, может быть, какой-нибудь индеец шпионил за нами. Нам повезло, что мы перебрались сюда… Однако, дело приобретает скверный оборот, Дег. Мы потеряли все, что было в живарии: и снаряжение, и топливо.

— Так что же, у нас совсем ничего не осталось? — испугался Дег.

— Не совсем. Однако, мы не сможем много летать на вертолете.

Тут подошел Куба, вытирая ветошью руки. Он слышал мои последние слова.

— Да, теперь не придется много летать, Мартин. Дай бог, чтоб удалось вернуться в Марагуа, — проговорил он. — А в остальном ничего особенного, — он, указывая на вертолет. — Несколько дырок, и больше ничего… — Он улыбнулся. — Я же вам говорил, этот вертолет творит чудеса. — Он указал пальцем на свой лоб. — Посмотрите кто-нибудь, что тут делается?

— Пойдемте в палатку, я полечу вас и перевяжу как следует, — предложил я и, направляясь туда, спросил фотографа:

— Дег, а тут все спокойно?

— Тут — да. Но Даалу, мне кажется, все время был очень обеспокоен. Как только вы улетели, он спрятался в кустах с этой шкурой анаконды, прихватив ружье. Знаете, он даже немного напугал меня…

— Не обращайте на него внимания! — сказал Куба, опускаясь на скамейку. — Он всегда так делает. Он помогал нам.

Я снял платок, пропитавшийся кровью, и смазал рану йодом.

— Ай! — воскликнул Куба, без всяких эмоций, однако. — Мне больно, Мартин.

— Знаю, что больно, но ведь вы умный мальчик и не будете хныкать… — Я наклеил ему пластырь. — Вот и все. Все в порядке, это пустяковая царапина.

Он усмехнулся, вставая:

— Все в порядке; да. Через пять минут мою рану заселят по меньшей мере сотни насекомых, и все разные…

Дег невольно вскрикнул от отвращения, а Куба продолжал:

— Это джунгли. Тут вы можете кричать сколько угодно, да что толку! — Он опять усмехнулся и пошел к вертолету. Мы направились следом за ним и по дороге я рассказал Дегу, что произошло в живарии. Поднявшись в вертолет, Куба выглянул из иллюминатора и крикнул нам:

— Держите!

Дег на лету подхватил вазу доктора Савиля, все еще завернутую в газетную бумагу. Посмотрев на нее, он помрачнел:

— Бедняга, — проговорил он. — интересно, почему…

Тут колокольчики тревоги зазвонили в моей голове все сразу и так громко, что мне даже стало не по себе. Сам не зная почему, я сказал:

— Дай-ка мне сюда эту штуку, Дег.

Он с удивлением протянул мне сверток. Я развернул пожелтевшие газеты и осмотрел деревянную вазу. Ничего! Черт возьми, совершенно ничего. И все же тревога не оставляла меня. Ведь что-то было, и я держал это что-то в руках…

— Что вы делаете, Мартин? — тихо спросил Дег. — Что происходит?

Я посмотрел на него:

— Это тревога.

— Тревога?

Да, это сигнал. Что-то звенит у меня тут, в голове… Знаешь, Дег, — продолжал я, — это началось еще во время войны… Мы завтракали — я и мои солдаты — вдали от передовой. Все было спокойно. Выдалось солнечное утро, птицы щебетали, ну и так далее, и тому подобное. Словом, казалось, что загородная прогулка, а не война… И тут, Дег, я вдруг услышал сотни колокольчиков зазвонили у меня в голове… Я никогда не испытывал прежде ничего подобного. Я испугался и сказал про себя: «Мартин, или тебя стукнули по голове и ты умираешь, либо ты спишь и тебе снится сон». Но меня не убили и я не спал. У меня отчетливо возникло ощущение некоей неминуемой, опасности. Тогда я встал и крикнул: «Тревога, ребята, ложись!» Мои солдаты с изумлением посмотрели на меня, но, естественно, повиновались. Ничего не происходило, но колокольчики продолжали звенеть. Мы полежали так на земле несколько минут… Ну, а потом, когда сержант стал интересоваться, не заболел ли я, знаешь, Дег, как раз в этот момент нас начали обстреливать. В лесу оказались партизаны. Нас не застали врасплох… Короче, мы выкрутились. Вот и все… — Я взглянул на Дега и сказал в заключение: — Я вспомнил эту историю, мой дорогой, потому, что с тех пор, когда что-нибудь не так, я неизменно слышу в своей голове колокольчики тревоги…

— Господи, Мартин!

— И знаешь почему? Потому что на небе есть кто-то, кто любит меня и помогает мне.

Он вздохнул, не зная, улыбаться или нет. Потом почесал затылок.

— А сейчас? — спросил ей.

— Сейчас колокольчике звонят как никогда!

Он посмотрел в сторону леса и взялся за револьвер.

— Нет, там ничего нет, — проговорил я, продолжая осматривать вазу. — Это здесь, Дег, здесь… — Я поднял бумагу, упавшую на землю, и стал заворачивать загадочный подарок доктора Савиля…

И тут мне все стало ясно.

— Вот! — воскликнул я. — Вот, Дег, черт побери! Как же это мы сразу не догадались!

Куба крикнул мне из вертолета:

— Что случилось?

Но я не стал отвечать ему, а бросился в палатку и разложил обрывки газеты на столе. Дег вбежал следом за мной:

— Мартин, черт возьми, что происходит?

— Здесь две газеты, видишь? — ответил я, рассматривая рваные страницы. — Вот! Первая — это «Денвер Трибюн»… А это — старый «Нью-Йорк Геральд». А вот и даты — 31 марта 1934 года и 20 сентября 1956 года, видишь?

Дег стоял в недоумении. Куба подошел, когда я уже обнаружил в «Денвер Трибюн» то, что искал.