Пульсирующий камень - [109]

Он посмотрел на меня:

— Комбинезон…

— А… Я подумал было, что плохо расслышал. Ну, поехали дальше, Джек.

— Потом мне уже было легче двигаться. Смотрите… — Он повернулся ко мне спиной и снова указал на карту. Я ждал, когда Джек закончит свою мысль. Но он сделал это не сразу. Пауза длилась секунд пятнадцать. Он медленно повернулся ко мне: — Признайтесь, Мартин… Я, наверное, кажусь вам очень скучным, да? Я хочу сказать, вы, наверное, не таким предполагали увидеть меня, да? Но когда человеку поручают такое задание, как это, приходится целиком сосредотачиваться на запланированной цели. Так же точно обстоит дело и с туникой. Я знал, что она не могла быть тесной. А на самом деле была. Так я прошел до заданного места, которое называется Фермопилы… — он наморщил лоб, — Фермопилы.

— Это древнегреческое название, Джек, вы это знаете? — осторожно спросил я.

— Да, мы не очень привыкли к греческому языку, не так ли? — Он улыбнулся, но глаза его по-прежнему оставались ледяными. — Не часто здесь, в НАСА, приходится слышать этот язык, только однажды, там, внизу, на базаре… — последние слова он произнес медленно и задумчиво. Я не был уверен, что правильно понял его и переспросил:

— На базаре? — Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и замолчал. Теперь я уже не сомневался — что-то неладно, что-то явно не так.

— Джек, — обратился я к нему.

— Ах, да, я говорил о своем походе…

— О вашей прогулке, разве не так вы называли это?

— Прогулка? Да, верно. До того места… греческое название, я все время забываю его…

— Фермопилы.

— Именно так. Поначалу все шло хорошо. Вот только, пожалуй, немного жала правая сандалия…

В моей голове тихо зазвонили колокольчики тревоги.

— Естественно, впрочем, для воина, который совершил такой трудный и длительный марш. С другой стороны, мы должны были добраться до Фермопил… — медленно говорил он.

Я прервал его:

— Такой длинный марш? Я бы не сказал, что это длилось долго, Джек. И поясните, почему вы упомянули о тунике и сандалии? Прежде вы не вспоминали о них.

— Ну да — туника и сандалии. А как иначе я должен назвать их? — удивился он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Цель была — Фермопилы. А когда я дошел туда, меня остановили… — Он опять некоторое время помолчал и странным низким глубоким голосом закончил: — Я увидел, как прибыли… они.

— Они?

Я поймал себя на том, что перехожу на шепот:

— Они… кто?

И вдруг мелькнула мысль: «Он шутит!» Нет, он не шутил. Я почувствовал, что меня бросило в жар — от невероятного, просто невозможного. Что делать? Колокольчики тревоги звонили что было сил. Тогда я спросил:

— Кто это они?

Темпль вонзил в меня свои светлые глаза и ответил:

— Персы.

Я переспросил.

— Персы? — И меня охватил панический страх, по всему телу побежали мурашки, да, именно так, как обычно пишут в сказках, и я решил, что, наверное, схожу с ума или брежу, и потому ухватился за какую-то ниточку надежды: «Может быть, он и в самом деле шутит или говорит каким-нибудь шифром?…»

— Их было много. Гораздо больше, чем мы ожидали. Все войско.

Нет. Это был не шифр. И Джек не шутил. Очень может быть, он вообще никогда в жизни не шутил. Он наморщил лоб, поставил локти на стол, соединил руки и опустил их на подбородок. Он смотрел на меня, но не видел. Взор его впился в какую-то точку, невероятно далекую, но вполне реальную.

— Разумно было ждать их в Фермопилах? Как ты считаешь? — тихо спросил он. — Им волей-неволей пришлось бы пройти этим путем. Они не смогли бы долго продержаться в Фессалии! — Он усмехнулся. — Это нищая страна! Чем там прикажете питаться? Пылью, что ли?

Я сделал огромное усилие, чтобы взять себя в руки, и остался сидеть на месте.

Теперь, казалось мне, все ясно. Вовсе не я сошел с ума, а он. Не журналист Мартин Купер бредил, а астронавт Джек Темпль Может быть, это была расплата? Утратой рассудка обернулась для него столь отважная затея — всего за сто пятнадцать минут слетать на Луну и обратно… Люди слишком многим рисковали. Пока астронавт молчал, погрузившись в свои далекие мысли, я соображал: «Что делать? Позвать кого-нибудь? Сообщить во всеуслышание, что Темпль сошел с ума? Да, именно это и нужно сделать…» Я взглянул на дверь Она заперта. Окон нет. Микрофонов, естественно, тоже. Грей держал свое слово. Я хотел было встать и все же направиться к выходу, но меня охватил какой-то непонятный страх… О нет, я не боялся, что Темпль завопит, как одержимый, и бросится душить меня, нет… Меня напугала трансформация его мозга. Мне следовало уйти. Прочь. Это слишком большое испытание для меня.

— Или, по-твоему, — стремительно спросил он, глядя на меня в упор, — мы должны были занять другую позицию? Может, нам следовало защищать Афины? Ответь!

Совершенно растерявшись, я проговорил:

— Нет… Не знаю…

— Не знаешь? В эллинском ареопаге тоже никто ничего не знал! — Теперь голос его звучал твердо. Лицо стало жестким и злым. Он стукнул по столу: — А пока мы спорили, Ксеркс со своими легионами продвигался вперед! — Он протянул руку и сжал мне запястье. — А ты говоришь, что не знаешь!

Я ответил:

— Нет, ты прав. Я тоже выбрал бы Фермопилы.

И действительно, другого выбора в эту минуту у меня не было. Он не отпустил бы меня, это очевидно. Похоже, он остался доволен ответом, оставив мою руку, и у меня открылась последняя возможность вскочить, броситься к двери, поднять тревогу и позвать на помощь. Но я не двинулся с места. Как говорит Полоний в «Гамлете»? «Он безумен, но есть система в его безумии.» Да, есть система в безумии Темпля. Я уже не испытывал страха, колокольчики тревоги умолкли. Теперь мне хотелось только одного — понять, что происходит. Темпль глубоко вздохнул и с легкой улыбкой проговорил: