Пульс - [20]
Вечером Марта отметила его прекрасное расположение духа. Он помешал фрикасе из крольчатины, решил, что минут через двадцать будет готово, налил им по бокалу белого вина и присел на подлокотник ее кресла. Снисходительно заглядывая в статейку о сортах гравия, он поиграл с прядями волос у нее на затылке и с усмешкой объявил:
— Вынужден тебя огорчить.
Она подняла к нему взгляд, так и не разобравшись, что стоит за этой фразой: дружеское подтрунивание или крайнее раздражение.
— Был произведен анализ грунта. Кое-где — многократно, во избежание погрешностей. Теперь главный агроном готов доложить результаты.
— Ну?
— Согласно полученным данным, земли на вашей земле не обнаружено, мадам.
— Не понимаю.
— Определить специфику терруара не представляется возможным ввиду отсутствия земли на вашей земле.
— Это я уже слышала. Что ж там вместо земли?
— В основном, знаете ли, камни. Пыль, корни, глина, сныть обыкновенная, собачье дерьмо, кошачья моча, птичий помет и так далее.
Ему понравилось выговаривать «на вашей земле».
Месяца через три, в субботу, когда декабрьское солнце зависло так низко, что не давало ни тепла, ни света, Кен вошел в дом и швырнул на пол садовые перчатки:
— Где ежевика?
— Какая ежевика?
Такой ответ разозлил его еще сильнее. Участок был не столь велик.
— Которая росла вдоль задней стены.
— А, эти колючки.
— Это были не колючки, а ежевичный куст с ягодами ежевики. Я своими руками сорвал две штуки и положил тебе в рот.
— У меня на эту стену есть виды. Думала посадить там девичий виноград, но это скучновато. Клематис лучше будет смотреться.
— Ты погубила мою ежевику.
— Твою ежевику? — Она становилась особенно невозмутимой, когда знала — и знала, что он знает, — что приняла решение без его ведома. Брак — это демократия для двоих, но при разделении голосов она скатывается в диктатуру. — Гадкие колючки.
— У меня были совершенно определенные планы. Я хотел улучшить в этом месте pH-фактор. Сформировать куст, еще кое-что сделать. А ведь ты знала, что это ежевика. На ежевичных кустах, — авторитетно добавил он, — растут ягоды ежевики.
— Ну ладно, ладно, был там ягодный кустик.
— Ягодный кустик! — Это уже не лезло ни в какие ворота. — Ягодные кустики дают ягодное варенье, которое делается из ягод ежевики.
— Сделай одолжение, проверь, какая подкормка нужна для клематиса на теневой стороне.
Да, подумал он, не исключено, что я от тебя уйду. Но пока лучше сменить тему.
— Зиму обещают суровую. Букмекеры принимают ставки на снежное Рождество — шесть к четырем.
— Надо купить поликарбонат и укрыть саженцы, чтобы не погибли. Хорошо бы еще и соломы раздобыть.
— Тут поблизости конюшня есть.
Злость почему-то улетучилась. Если для нее свет клином сошелся на этом садике, пусть делает, что хочет.
— Хоть бы снегу намело, — по-мальчишески бросил он.
— Зачем?
— Ну как же? Суровая зима — мечта садовода. Все вредители померзнут.
Она кивнула и не стала спорить. К садоводству они подходили с разных позиций. Кен вырос в деревне; с юных лет он спал и видел, как бы уехать в Лондон, поступить в университет, найти работу, устроиться в жизни. Природа была ему скучна, если не враждебна. До сих пор он не мог забыть, как вышел с учебником в сад, но солнечные блики, порывы ветра, пчелы, муравьи, мухи, божьи коровки, птичий гвалт и материнские окрики вылились в сущий кошмар и сорвали занятия на пленэре. Ему помнилось, как родители не мытьем, так катаньем принуждали его к садовым работам. У отца на грядках овощи давали бешеные урожаи, а ягодные кусты приходилось накрывать сеткой от птиц. Каждый год мать прилежно забивала морозильный шкаф неимоверными количествами горошка и фасоли, смородины и земляники, а потом, улучив момент, с виноватым видом выбрасывала те упаковки, что пролежали более двух лет. Естественный отбор в масштабах кухни — так он это называл.
Марта, горожанка до мозга костей, верила в благотворное влияние природы, изумлялась чуду зарождения жизни и донимала его загородными прогулками. В последнее время у нее появилась тяга к самообразованию. Он относил себя к интуитивным дилетантам, а ее — к технократам.
— Опять просвещаешься? — беззлобно спросил он, укладываясь в постель.
Она читала «Лианы и ползучие растения» Урсулы Бьюкен.
— Просвещаться полезно, Кен.
— Кому как, — отозвался он, выключая прикроватную лампочку.
Теперь это даже не считалось размолвкой: так, несходство взглядов. Марта, к примеру, не подходила к плите без кулинарной книги. «Для приготовления омлета вам потребуется десяток… рецептов», — неуклюже пошутил он на заре их совместной жизни. Сам он если и брал в руки поваренную книгу, то пробегал глазами рецепт, чтобы получить общее представление, а потом импровизировал. Марта питала страсть к путеводителям и даже в городе сверялась с картой; а он полагался на внутренний компас, на чутье и порой из интереса сворачивал в незнакомый район, где легко заплутать. Из-за этого у них в машине то и дело вспыхивали конфликты.
Между прочим, когда-то она подметила, что в постели их привычки менялись на противоположные. Он признался, что в студенческие годы перелопатил массу специальной литературы, а она сказала, что всему обучилась на практике. На это он ответил, что не хотел бы понимать ее слова в буквальном смысле. Нет, в постели все было нормально — во всяком случае, он не жаловался. Вероятно, сказывалось необходимое в любом деле сочетание подкованности и вдохновения.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.