Пугливая - [39]

Да. Мы с Дэймоном неплохо ладили до того, как я убил его жену. Знаю, что формально она жива, но уверен, что смерть всё же лучше, чем то, во что я превратил Терезу Кинг.

И Крис. Мужик, мы же вместе выросли. Мы вместе играли в футбол.

— Чем я могу помочь? — спрашиваю я, не зная, чем занять руки.

Дэймон небрежно расстегивает кобуру, этот звук оглушительным эхом проносится в тишине гаража. Держа руки на бедрах, он осматривает гараж, не упуская из виду ни малейшей детали. На какой-то момент я бледнею, вспомнив про фотографию Кэсси, и о том, что она все еще лежит в моем ящике с инструментами. Крышка открыта, и когда я смотрю мимо Дэймона, то вижу на этой фотографии улыбающееся лицо Кэсси, осколок давно минувших дней. Это фото как-то сделал Чейз, за несколько месяцев до того, как мы нашли Карен. Всё то лето мы провели на берегу озера, расположившись на складных стульях для пикника, а когда становилось совсем жарко, то просто сидели на мелководье, пытаясь удержать остатки прохлады.

— Ты знаешь Дженнифер Томас? — остановившись передо мной, спрашивает Дэймон.

Его улыбка кажется искренней, даже дружелюбной, но вот от взгляда его глаз, я так сильно сжимаю рукоятку гаечного ключа, что у меня немеют пальцы. Его глаза просто безумные, и думаю, ему это известно.

Когда он упоминает Дженнифер, у меня замирает сердце. Конечно. Конечно.

— Да, — говорю я. — Мы с ее братом вместе ходили в школу. До того, как…ну, Вы понимаете.

— До того, как ты убил мою жену?

Я невольно морщусь, потому что он прав.

— Да, сэр.

Дэймон кивает. Я бросаю взгляд на стоящего позади него Криса, который практически слился с пейзажем, словно его здесь нет. Он скромный парень, и полагаю, в этом есть смысл. Нельзя, чтобы два альфа-самца боролись за власть. Кроткий и мягкий характер Криса Маккалистера делает его просто идеальной «правой рукой».

— Ты в последнее время видел Дженнифер? — напирает Дэймон.

— Нет, сэр.

«Я что, слишком быстро отвечаю?»

Я снова бросаю взгляд на ящик с инструментами. Он в моем поле зрения, но если Дэймон от меня не отвернется, то не увидит его. И почему-то мне кажется, что в ближайшее время он вряд ли выпустит меня из виду.

— Похоже, ты нервничаешь, — говорит Дэймон. — Не хочешь ещё немного подумать над своим ответом?

Такое ощущение, что я задыхаюсь, находясь у него под микроскопом. Когда кто-то до меня докапывается, я веду себя довольно надменно и всегда готов ответить ударом на удар, но в данном случае я не могу сказать ни черта, потому что он действительно прав.

— Ты нервничаешь, потому что что-то скрываешь? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет, сэр. Просто… я давно собирался зайти к Вам домой и поговорить, вот и все. Извиниться.

Дэймон сжимает челюсти.

— Не стоит. Это плохая идея, малыш.

Давненько меня не называли малышом.

— Да, — соглашаюсь я, уткнувшись глазами в пол.

— Не возражаешь, если мы тут осмотримся? — спрашивает Дэймон, снова окидывая взглядом мастерскую. — В смысле, мы, конечно, можем получить ордер, но это куча канцелярской работы, а я ненавижу канцелярскую работу. Из-за заботы о жене у меня не остается времени на канцелярскую работу, понимаешь, о чем я?

Я кладу на стол гаечный ключ и, взяв тряпку, вытираю вымазанные в масле руки.

— Конечно, — говорю я. В груди нарастает чувство нервозности. — Смотрите все, что хотите. Здесь нечего скрывать.

Я думаю о том, как в последний раз видел Дженнифер. Черт, это было так недавно, что они, наверное, еще найдут следы ее ДНК на той рубашке, что была на мне, когда Дженнифер съехала с дороги и спросила меня, считаю ли я ее красивой. Твою ж мать. Я мог бы избавить себя от кучи дерьма, просто сказав ей, чтобы она завела свою чертову машину и уезжала.

— А мы можем что-нибудь найти? — спрашивает Дэймон, жестом показав Крису, чтобы тоже шевелился.

Я иду следом за ними, не сводя глаз с ящика с инструментами и мысленно молясь, чтобы Дэймон не заметил фотографию.

— Много масла и сломанных деталей, — отвечаю я, посматривая на улицу.

— А как насчет заднего двора? — проследив за моим взглядом, спрашивает Дэймон.

Я пожимаю плечами.

— Груду проржавевших машин.

Где-то там и мой старый «Мустанг». Дерьмо. Его отбуксировали сюда сразу же после аварии, и он так и пролежал на одном месте. Я знаю это только потому, что, по словам Пайка, старый Лоуренс почти десять лет разбирал его на запчасти.

Дэймон устремляется к задней двери, сдвигает ее в сторону и выходит наружу. Сегодня уже не метёт, но проникающий сюда холодный воздух, просто ледяной. Я подумываю о том, чтобы сходить за курткой, но не хочу оставлять полицейских в гараже одних. Раньше бы у меня таких сомнений не возникло, но сейчас я не доверяю никому.

Я отказываюсь от куртки, выхожу на улицу в своей спецовке, радуясь, что она хотя бы с длинными рукавами. Когда наступит лето, здесь будет настоящая жопа, и мне придется обнажить свою обожжённую в аварии руку и выставить на всеобщее обозрение шрамы. Меня пробирает холод. Холод и моё реальное положение.

— Вы только посмотрите на все эти машины! — говорит Дэймон так, словно страшно впечатлен свалкой, образовавшейся здесь благодаря дешевой земле и боссу-скопидому. Большинство этих завалов совершенно бесполезны, и их следует подавить на металлолом, но попробуйте сказать об этом Лоуренсу. Иногда мне кажется, что в детстве у него не было игрушек, и теперь этим кладбищем автомобилей он навёрстывает упущенное.