Пугачев - [116]
Большинство простолюдинов об этом помалкивали, но находились и такие, кто был готов говорить «въявь». Тот же Болотов рассказал об одном таком случае, произошедшем 4 августа 1774 года. Отправляя дворцовых крестьян вверенной ему в управление Киясовской волости для зашиты Коломны (ожидалось, что туда скоро придет Пугачев), он решил обратиться к мужикам с напутственным словом. Одному, «самому ражему и бойкому из всех», Болотов сказал:
— Вот этакому как бы не драться, один десятерых может убрать.
А тот ему ответил, «злодейски усмехаясь»:
— Да! Стал бы я бить свою братью? А разве вас, бояр, так готов буду десятерых посадить на копье сие!
Болотов, услышав такой ответ, «оцепенел». Однако ему пришлось проглотить «сию горькую пилюлю». Он лишь воскликнул:
— Дурак! Сукин сын! Что ты это мелешь?
Болотов занес имя смутьяна в записную книжку. Тогда мужик «перетрусился» и «повеся голову» отправился в Коломну вместе со своими товарищами.
До Коломны Пугачев не дошел, а потому мужику не довелось стать подданным самозваного «царя», а пришлось вернуться под власть Болотова. Последний, кстати, не забыл о его дерзости и впоследствии наказал за нее[724].
Власти принимали различные меры, чтобы не допустить Пугачева в Москву и не дать восстанию перекинуться на новые территории. Одной из таких мер была смена командующих правительственными войсками. Еще в начале июля императрица была обеспокоена сообщением Брандта о появлении самозванца в пределах Казанской губернии. Считая, что ответственность за этот прорыв несет Щербатов, Екатерина сместила его с должности и поставила на его место Петра Голицына, того самого, который разбил Пугачева весной 1774 года сначала под Татищевой, а потом и в Сакмарском городке. Однако в связи с увеличивавшейся опасностью Екатерине II пришла мысль отправиться в Москву и самой возглавить подавление пугачевщины. Но приближенные, главным образом Никита Иванович Панин, полагавшие, что поездка государыни в Москву только придаст восстанию большее значение, а значит, вызовет ненужные толки как внутри империи, так и за ее пределами, отговорили императрицу, от такого шага. Вместо этого было решено послать на театр военных действий нового командующего с обширными полномочиями. По предложению Панина этим командующим стал его брат Петр Иванович. Указ о его назначении был подписан 29 июля 1774 года[725].
Петр Иванович Панин (1721–1789) прославился как на гражданской, так и на армейской службе. Среди его военных успехов следует вспомнить взятие в 1770 году турецкой крепости Бендеры, в штурме которой, как мы помним, принимал участие и Пугачев. За взятие Бендер Екатерина II наградила Панина орденом Святого Георгия 1-й степени и пожаловала 2500 крепостных душ. Петр Иванович поблагодарил государыню, но при этом попросился в отставку. Полагают, что причиной такого внезапного решения было неудовлетворенное честолюбие, которому полученные награды казались несоразмерными с заслугами. Проживая в отставке в Москве и в своем подмосковном имении, Панин произносил столь крамольные речи, что властям пришлось отправить «надежных людей» присматривать за ним. Императрица называла его «дерзким болтуном», «вралем» и даже своим «персональным оскорбителем». К сожалению, нам неизвестно, что конкретно говорил Панин. Предполагают, что он ругал правительство и, быть может, говорил о законных правах на престол наследника Павла Петровича[726].
Такого человека Екатерина поставила во главе антипуга-чевских сил. Как писал дореволюционный историк Н. Ф. Дубровин, «обстоятельства требовали жертвы, и великая женщина для пользы дела пошла на уступку»[727]. При этом она не согласилась на уговоры братьев Паниных дать новому командующему исключительные полномочия, превосходившие полномочия покойного Бибикова. Императрица не желала, чтобы про нее подумали, будто она, «побоясь Пугачева», «выше всех смертных» возвышает «первого враля» и своего «персонального оскорбителя». Тем не менее власть, которую Екатерина вручила П. И. Панину, была очень значительной. Так, помимо войск, сражавшихся с Пугачевым, подчиняться ему должны были и гражданские органы в губерниях, охваченных восстанием: Казанской, Оренбургской и Нижегородской[728].
Ввиду того что Россия победно завершила войну с турками (10 июля 1774 года в болгарской деревушке Кючук-Кайнарджи был заключен мирный договор), правительство могло бросить против Пугачева значительные силы. В письме от 30 июля Екатерина II, перечисляя войска, отправленные против бунтовщиков, писала: «…и так кажется противу воров столько наряжено войска, что едва не страшна ли таковая армия и соседям была»
