Пугачев - [57]
Вероятнее всего, в эти дни Пугачев связывал с Доном планы побега больше, чем планы нового восстания. Он отлично видел, что борьба с правительством очень трудна — наносились неоднократные поражения, царское командование осмеливалось на принятие все более решительных мер для подавления восстания. Пугачев не мог не учитывать, что, пока он доберется до Дона, пока Дон восстанет, Екатерина успеет мобилизовать такие силы, против которых устоять будет неизмеримо трудно.
Самая возможность восстания на Дону оказывалась гораздо сложнее, чем это было раньше на Яике. Тогда (в сентябре 1773 года) Пугачев возглавил борьбу на Яике, застав этот район, в сущности, уже в состоянии восстания. Дон 1774 года сохранял повиновение властям, бдительно следившим за его настроениями и принимавшим все меры к тому, чтобы сохранить эту покорность.
Были, впрочем, и другие, совершенно конкретные обстоятельства, толкавшие Пугачева не к центру, а вниз, на юг.
Лишившись башкир, ушедших от него после казанского разгрома, утратив связь с заводами Урала, отрезанный от хлебного Вятско-Камского района, Пугачев не мог углубляться во внутренние губернии, которым, из-за неурожая, явно грозил голод.
На решение Пугачева уйти на Дон повлияло и принесенное встречными чувашами известие, что Нижний сильно укреплен, в городе много войска, а из Свияжска на Цивильск двигается правительственный отряд.
Начинается последняя часть пугачевской эпопеи.
Переправа через Волгу вселила страх и ужас в сердца крепостников, возродила надежды и ожидания в сердцах крепостных. Толпы дворян с семьями, с добром в панике бросились бежать в уездные города, в отдаленные провинции, в Москву. Бежали не столько от настигающего Пугачева, сколько от собственных крестьян.
Восстали, вооружившись кольями, дубинами, топорами, крестьяне Тамбовского, Воронежского, Пензенского, Саратовского, Нижегородского районов. Подымались вотчина за вотчиной, деревня за деревней. Подымались помещичьи и государственные крестьяне, дворовые люди и однодворцы, русские, татары, чуваши, мордовцы, мотяки. Местами подымались самостоятельно, иногда по инициативе какого-нибудь пугачевского отряда. Расправившись с помещиками, приказчиками, управителями, уходили к Пугачеву или посылали к нему делегатов. Уходили далеко не все. Чаще крестьяне оставались дома и после расправы со своим помещиком и раздела имущества считали задачу выполненной.
Восставали отдельные деревни, без связи друг с другом, без связи с Пугачевым. Только иногда какое-нибудь село превращалось в центр восстания для нескольких деревень. Лишь иногда, снабдив выбранного крестьянина деньгами, посылали его к «императору». Туда же, по требованию пугачевцев, посылали понятых и подводчиков.
В Пугачеве крестьяне видели законную власть. Поэтому они не всегда расправлялись с помещиками и управителями на месте, иногда скованными отправляли их на суд «Петра III», либо арестовывали и не выпускали до приезда какой-нибудь пугачевской «партии».
Ненависть повстанцев распространялась иногда и на деревенских богатеев из крестьян. В деревне Ключи (Пензенского уезда) и в других местах начальник пришедшего пугачевского отряда, сидя на лошади, спрашивал у крестьян: «Нет ли у вас каштанов, мироедов и других каких съедуг, коих тотчас велю под застрехом повесить»>{177}.
Случалось, хотя и редко, что крестьяне миловали не слишком безжалостных помещиков, но чаще ненависть к мучителям превозмогала жалость. Убивали без долгих проволочек, но нередко судьбу дворянина решал сход. Приказчика Марецкого, управлявшего вотчиной в Саранском уезде, заковали и собрались везти в Саранск, к Пугачеву.
Приказчик взмолился к сходу:
— Помилуйте! За что меня безвинно сковали? В чем я пред вами виноват?
— Как же ты не виноват, что ты на господской работе крестьян всех помучил?.. Самолично мирских наших сенных покосов по два года отдавал помещице Авдотье Шедринской и за каждый год брал по 60 рублей… нет тебе прощения».
Повезли приказчика в Саранск, куда со всей округи свозили дворян на суд. Встречные казаки убили его по дороге. А в вотчине начался раздел денег, полученных приказчиком за крестьянские покосы. Это был обоснованный раздел. «Панка Кожинок взял шесть рублев за свои побои, когда был пойман с казенной соломою, четырьмя возами, за что и сечен… Яковым Пряхиным взято 10 руб. за побои в бытности в старостах в 772 году» и т. д>{178}.
В Пугачеве видели не только судью, к нему обращались порой за распоряжениями о помещичьем имуществе, его просили уладить возникавшие между крестьянами недоразумения, у него ходатайствовали о разрешении взять господский хлеб на пропитание и обсеменение. «Пугачев с его сообщниками нам, черни, был ни злодей, а приятель и наш заступник»>{179}, — таково было мнение народа.
Но связи Пугачева с восставшим крестьянством в последний период борьбы очень ослабели. Можно даже думать, что сам Пугачев и не искал укрепления этих связей. Он как будто стремился к одному — уйти возможно дальше и возможно скорее на юг. Пугачев двигается исключительно быстро. Не встречая сопротивления, далеко опережая правительственные отряды, он делал по восемьдесят верст в сутки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.