Птицы, звери и моя семья - [64]

Первая половина утра была посвящена математике, а поскольку я мог думать исключительно о медвежонке, моя тупость выглядела особенно заметной, к ужасу Кралефского, полагавшего, что давно исчерпал глубины моего невежества.

– Дорогой мой, вы сегодня какой-то несосредоточенный, – сказал он мне прямо. – Вы не в состоянии уразуметь простейшие вещи. Может быть, вы переутомились? Сделаем-ка мы с вами небольшую передышку.

Кралефский любил эти передышки не меньше моего. Повозившись на кухне, он выходил с двумя чашками кофе и печеньем, мы располагались поуютнее, а дальше начинались феерические рассказы о его воображаемых приключениях. Но в то утро до этого дело не дошло. Когда мы уселись и пригубили кофе, я упомянул о цыгане с его медвежонком Павло и говорящей головой.

– Невероятно! – воскликнул он. – Встретить такое в оливковой роще… Представляю, как вы удивились.

Глаза его вдруг остекленели, он впал в задумчивость, глядя в потолок, а из накренившейся чашки кофе выливался в блюдце. Очевидно, мой рассказ вызвал у него некие ассоциации. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он последний раз поделился со мной своими воспоминаниями, и я с нетерпением ждал чего-нибудь новенького.

– В молодости… – начал Кралефский и проверил, внимательно ли я его слушаю. – В молодости я был немного легкомысленным и вечно попадал в какой-нибудь переплет.

Он хохотнул, думая о своем, и стряхнул с жилетки крошки от бисквита. Человека с маникюром и кротким взглядом трудно было заподозрить в легкомысленности, но я сделал над собой усилие.

– Было время, когда я подумывал о цирке. – Он произнес это так, словно сознался в детоубийстве. – Помню, как в деревню, где мы жили, приехал цирк и я посмотрел все представления. Все до одного. Я близко познакомился с артистами, и меня даже кое-чему научили. Говорили, что я отлично работаю на трапеции.

Он посмотрел на меня застенчиво, не зная, как я на это отреагирую. Я с серьезным видом кивнул, как будто в самой мысли о Кралефском на трапеции, в обтягивающем трико, не было ничего смешного.

– Еще печенья? – спросил он. – Да? Вот ключ ко всему! Я, пожалуй, тоже съем.

Я жевал печенье и ждал продолжения.

– Короче, – продолжил он, – неделя пролетела, и вот наступил вечер последнего представления. Я бы его не пропустил ни за что на свете. Компанию мне составила подруга, молодая дама. Как она смеялась, когда вышли клоуны! Еще ей очень понравились лошади. Если бы она знала, какой кошмар ее ждет.

Он достал свой слегка надушенный носовой платок и промокнул вспотевшую бровь. Он всегда, доходя до кульминации, немного перевозбуждался.

– С последним номером выступал дрессировщик львов. – Кралефский сделал паузу, чтобы до меня дошел масштаб сказанного. – Пять зверей. Огромные нубийские львы с черными гривами, которые еще недавно жили в джунглях, как сказал мне дрессировщик. Мы с дамой сели в первом ряду, чтобы лучше видеть арену. Вы, наверное, знаете такое заграждение? Так вот, в разгар представления одна секция, вероятно плохо закрепленная, свалилась внутрь прямо на дрессировщика, и он, о ужас, упал без сознания.

Кралефский умолк, нервно глотнул кофе и снова промокнул мокрый лоб.

– Что я должен был делать? – задал он риторический вопрос. – Там пять огромных скалящихся львов, а рядом со мной дама. Я принял мгновенное решение. Существовал только один способ спасти даму. Схватив трость, я выскочил на арену.

Тут я издал робкие звуки восхищения.

– За неделю посещения цирка я досконально изучил методы работы дрессировщика и теперь мысленно благодарил свою счастливую звезду. Я смотрел прямо в глаза скалящимся тварям на тумбах. Человеческий взгляд, знаете ли, имеет большую власть над животным миром. В конце концов, сверля их насквозь и тыкая в них тростью, я взял их под контроль и шажок за шажком прогнал с арены в клетку. Так удалось избежать ужасной трагедии.

Я спросил о даме. Была ли она ему благодарна.

– Еще как была. – Кралефский весь расплылся. – Она сказала, что представление дрессировщика не идет ни в какое сравнение с моим.

А с пляшущими медведями, когда он увлекался цирком, ему приходилось сталкиваться?

– С кем только не приходилось, – заверил он меня, проявляя широту души. – Со слонами, тюленями, дрессированными собачками, медведями. Весь набор.

В таком случае, задумчиво сказал я, не желает ли он пройтись со мной и взглянуть на пляшущего медведя? Совсем недалеко отсюда. Это, конечно, не цирк, но по-своему интересно.

– Боже правый, какая идея! – Кралефский вынул из жилетного кармана часы на цепочке и сверился со временем. – Через десять минут, хорошо? Проветрим мозги.

Он взял шляпу и трость, и мы бодро зашагали по узким оживленным городским улочкам, где пахло фруктами и овощами, канализацией и свежеиспеченным хлебом. Поспрашивав разных подростков, мы выяснили, где хозяин Павло устраивает представления – в центре города, в большом полутемном сарае на задах магазина. По дороге я одолжил у Кралефского немного денег и купил плитку липкой нуги. Я не мог прийти к мишке без подарка.

– А, друг Павло! Добро пожаловать! – сказал цыган, увидев нас на пороге.