Птицы - [44]

— Маттис! Выходи! — скомандовал Ёрген.

Выйти? Он с ума сошел! — подумал Маттис и даже не шелохнулся, лишь посмотрел, заперта ли дверь на крючок.

— Выходи, Маттис! — приказали за дверью.

Маттис мельком подумал, что недавно он сам точно так же велел Ёргену спуститься с чердака.

Ёрген кричал за дверью:

— Хочешь, чтобы я вытащил тебя оттуда? Сказано тебе, выйди!

Что это? Ёргена Маттис не боялся. Но тот сказал: вытащу тебя оттуда — и оставаться в уборной после этих слов было уже невозможно. И хотя снаружи грохотало так, что Маттис побелел от страха и ноги у него сделались как ватные, он заставил себя выйти — иначе он был бы просто тряпкой. Заставил потому, что Ёрген стоял за дверью и звал его.

— Иду! — крикнул он через дверь.

Он откинул крючок, отворил дверь, и тут же его ослепила молния, она словно пронзила его насквозь, но он все-таки ступил через порог на траву. На него рухнул гром. Дождь еще не начался.

Маттис не понимал, где он, но прямо перед ним стоял Ёрген. Ослепленные глаза Маттиса почти ничего не видели, Ёрген был как в тумане, а там дальше, на крыльце, он различил Хеге. Кажется, она махнула Ёргену рукой, чтобы он оставил Маттиса в покое.

— Я здесь! — объявил Маттис и пошел вперед. Ног своих он не чувствовал. Он шел прямо на Ёргена, тот даже попятился. Снова сверкнула молния.

— Что ты от меня хочешь, Ёрген?

Ёрген ждал молча, он не двигался.

Маттис шел, несмотря на молнию и на раскаты грома, он не упал словно мешок, не заткнул пальцами уши, с широко открытыми глазами он шел прямо на Ёргена, которому от него что-то было нужно… Пусть видит!

Он был уже близко, и неподвижный Ёрген встретил его.

— Хорошо, — сказал Ёрген, только одно слово.

Но Маттис почувствовал, что это сказано многозначительно. С уважением.

Он дрожал, однако ноги продолжали нести его. Он взглянул на Ёргена, не понимая, что он к нему чувствует: расположение или страх.

— Ну? — взволнованно спросил он. — Скажи, что тебе от меня нужно!

— Идем, посиди с нами, больше ничего, — ответил Ёрген. — По-моему, то помещение недостойно тебя.

Маттиса охватил гнев, но он не смел проявлять его в такую погоду. Он поплелся за Ёргеном. Сердце у него бешено стучало. Гроза шла на убыль, самое страшное было уже позади.

Хеге все еще стояла в открытых дверях — было видно, что она испугалась за Маттиса.

— Дай нам пройти, — сказал ей Ёрген. — Видишь, ты нам мешаешь?

Хеге кивнула, она не знала, что сказать. Вот они и в доме, все трое. Маттис беспомощно смотрел на Ёргена и Хеге — умных и сильных. Но сидеть с ними он все-таки не мог, просто не мог, и все — после такого испытания на него накатило бессилие. Под слабеющие раскаты грома он подошел к своему дивану, лег и в изнеможении закрыл глаза, он был уже далеко.

34

Теперь Маттис все время ждал, что еще сделает Ёрген. Чего еще потребует от него. От таких людей всего можно ожидать. В глубине души Маттис был благодарен Ёргену за тот случай во время грозы. Хоть и ненадолго, но Маттис показал себя настоящим мужчиной. А вообще-то он был такой же беспомощный, как всегда, и его мучили дурные предчувствия. Он видел, как Хеге и Ёрген ладят друг с другом. Как сияет Хеге, когда Ёрген возвращается из леса. Множество едва уловимых примет говорили ему, что она уже очень далека от прежней жизни, от него.

Что со мной будет?

Он наблюдал за ними.

Может, они считают, что я могу жить один?

Наверное, они об этом и не думают.

Однажды Маттис спросил у Хеге напрямик:

— Почему Ёрген заставил меня выйти во время грозы?

— Хотел узнать, способен ли ты это выдержать, — ответила Хеге. — Оказывается, ты можешь выдержать больше, чем мы думали.

Маттису стало зябко от этих слов. Что я могу выдержать? Он был рад, что не сплоховал. Но ведь это только начало.

Полный тревоги и мрачных предчувствий, он плавал по озеру. Перевозить было некого, иногда мимо проплывала моторка, направляясь к западным склонам. В помощи Маттиса не нуждался никто.

Только одну хорошую вещь узнал я от Ёргена — как вести себя с девушками, думал Маттис. Я многого не знал. Даже удивительно, что я не оплошал тогда перед Ингер и Анной.

Их имена были всегда у него на уме. Сгорбившись, он сидел в лодке и медленно шевелил веслами.

Вскоре Маттис опять завел речь о будущем.

— Ну, решили вы что-нибудь? — почти враждебно спросил он у Хеге. Что решили, было ясно и так.

— Нет, — беспечно ответила Хеге, — ничего не решили. Нам и так хорошо. И ты тоже не думай об этом.

Ее было не узнать, казалось, она уже ни о чем не помнит. Корда Маттис был рядом с ней и видел, что ее переполняет радость, он как будто даже разделял эту радость, держался весело и смело, почти с вызовом.

— Можете сказать все прямо, — однажды заявил Маттис.

— Что сказать?

— Я все выдержу, — таинственно обещал он, хотя в глубине души испытывал жгучий страх.

Хеге подозрительно посмотрела на него, но она была слепа. Потом она запахнулась в свое счастье и хотела уйти.

— Помнишь, как было раньше? — начал он, но оборвал себя и ушел. На него нахлынуло слишком много воспоминаний.

35

Однажды утром Ёрген подошел к нему — он явно что-то придумал. Маттис вздрогнул: его ждет новое испытание, на этот раз посерьезней, чем первое. Было прохладное сентябрьское утро, над озером плыли хлопья тумана, сквозь них просвечивало синее небо.