Птицы - [43]

— Благослови тебя бог, Маттис, за то, что ты стал перевозчиком, — сказала Хеге.

Она тут же стыдливо отпустила его и отошла к Ёргену.

Маттис спросил себя: почему же она тогда так сердилась на меня, если они с Ёргеном полюбили друг друга? Спросить у нее об этом? Нет.

— Все влюбленные разные, — сказал он вместо этого, все-таки коснувшись опасной темы.

Они насторожились. Неужели то, что он сказал на этот раз, слишком умно для них? — подумал Маттис.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Хеге.

— То, что я уже видел влюбленных, — ответил он. — Только и всего. Летом я полол турнепс вместе с влюбленными, так они все время щипали друг друга за икры.

Хеге и Ёрген развеселились. Настороженность растаяла.

— Они были молоденькие, — сказала Хеге. — Только молодые влюбленные щиплют друг друга.

Ёрген молчал.

— Но они были добрые, все время, — сказал Маттис.

— Так и должно быть, — ответила Хеге.

— А почему же тогда ты на меня сердилась?

Это вырвалось у него невольно, в ответ на то, что сказала Хеге. Вернуть назад свои слова он уже не мог. Впрочем, хорошо, что он их сказал.

Хеге смущенно заморгала.

— Я? Сердилась? Ничего подобного, — неловко попыталась оправдаться она.

Это было глупо, Маттис видел, что припер ее к стенке. И пока сила была на его стороне, он сказал:

— Пойду к лодке. Мне надо поразмыслить.

— Хорошо, — сказала Хеге.

Он сразу же ушел.

На берегу он остановился, подумал и стал было подниматься обратно к дому, но потом снова спустился вниз. Вальдшнеп, птица моя, сказал он про себя.

Он не столкнул лодку в воду, а уселся на берегу рядом с ней, вдыхая добрый смоляной запах. Но смотрел он на нее с неприязнью: кто больше виноват в истории с Ёргеном, он сам или лодка? По отдельности ни он, ни лодка не могли бы перевезти Ёргена через озеро.

33

Теперь Хеге стала открыто уходить к Ёргену, когда он отдыхал по вечерам после работы, и это была первая перемена, которая произошла в доме после того важного объяснения. Маттис видел, какая она веселая и счастливая. Он понимал, что тоже должен быть веселым и счастливым, но не мог, ему было страшно. Однажды он осмелел и спросил:

— Что же теперь будет? Вы останетесь здесь?

— Мы еще не решили, — ответила Хеге. — Пока все будет как есть.

— А когда решите, что тогда?

— Там увидим. Ты только не волнуйся.

Неужели она не понимает, как ему страшно? Что он будет делать, если она уедет и ее уже не будет рядом? Он привык жить рядом с ней, стоит протянуть руку — и вот она, Хеге.

— Та птица, которая была на дороге… — начал он, но продолжать не смог.

— Которую убили? А в чем дело?

— Да ничего, просто в нее попал свинец.

— Маттис, милый, не думай ты больше об этих птицах, бог с ними, — сказала Хеге так беспечно, как будто из нее вот-вот вырвется наружу веселое «тра-ля-ля». Но ее остановили глаза Маттиса.

— Не пойму я тебя, — очень серьезно сказал он.

«Тра-ля-ля» как не бывало.

— Будь же мужчиной, Маттис, — твердо сказала она. — Подумай немного, как мужчина.

— О чем? — напряженно спросил он.

— Подумай немного и о других. Мужчинам приходится думать о других.

— О каких других? — беспомощно спросил он, испугав ее.

Она не ответила.

Он ходил на перевоз. Теперь уже скоро кто-нибудь позовет меня, думал он. Не одно, так другое непременно должно случиться.

Будь мужчиной, сказала Хеге. Раньше она таких слов не говорила.

Он конопатил лодку. Каждое утро он искал тряпки и лоскутки. Новая лодка пребывала в столь отдаленном будущем, что вскоре и вовсе скрылась из виду.

Быть мужчиной?

Маттис растерянно обдумывал это требование.

Хеге от счастья совсем потеряла голову и уже сама не понимает, что говорит, — должно быть, все дело в этом.

Маттис собирался столкнуть лодку в воду, как вдруг услыхал отдаленное погромыхивание.

Гроза.

Темная туча поднялась из-за гор. И тут же где-то загрохотало.

Ну что ж, остается одно, подумал Маттис. В грозу я перевозить не обязан, да, к счастью, не обязан.

Он привязал лодку еще одной веревкой, на случай, если поднимется сильный ветер, спрятал весла и, ни о чем больше не думая, побежал в свое обычное убежище. Словно гроза освобождала его от всех обязанностей. Когда он поднимался к дому, его настигли слова Хеге: будь мужчиной! Он остановился и повторил их несколько раз.

Издали Маттис увидел, что в дом вошел Ёрген. Может, он покалечился в лесу? Нет, не похоже. Он, видно, совсем не ходил в лес, все время был дома вместе с Хеге.

Их не поймешь, думал Маттис. Ёрген не рубит лес, Хеге не вяжет кофт. Скоро у нас только я один и буду работать.

Загрохотало сильнее, и он ускорил шаги. Может, пойти в дом, к Хеге и Ёргену, переждать грозу вместе с ними, показать, что он настоящий мужчина?

Нет, страшно, честно признался Маттис. И пошел прямо в свое испытанное убежище. Сегодня гроза была, может, и слабее, чем в прошлый раз, но Маттиса уже сковал страх. Он вошел в уборную, запер дверь и заткнул уши.

Все-таки гроза была достаточно сильная. За стеной грохотало, вот послышался отвратительный шипящий звук. Маттис весь сжался. Больше он уже не помышлял о том, чтобы быть мужчиной, дело приняло слишком серьезный оборот.

Но на этот раз он не был здесь в безопасности. Ни раскаты грома, ни пальцы, которыми он заткнул уши, не спасли его от голоса Ёртена, проникшего сквозь стену.