Птичий грипп - [37]
Они искупались у берега. Пошли на набережную. Дискотека померкла, было пусто. Мокрая одежда холодила. В сандалиях кололи навязчивые камушки.
– Слушай, а почему Яковенко придурок? – вдруг спросил Степан.
– Соня, – незамысловато ответила Надя.
– Как?
– Мне Ленка рассказывала, она с ним в Москве работает. Он ничего не может… ну это… как контуженый… смотрит на тебя и вдруг уже храпит… Днем, прикинь!
Степан оглушительно чихнул.
На следующий день они поехали в Ялту.
– Ты что, я такая боевая! Я сама из экологов, – говорила Надя. – Следила за чистотой реки, чтоб никто не засорял. В лес ездила, изучала степень загрязнения. Я общественница еще со школы! И в профкоме на хорошем счету. Вот меня и порекомендовали в движение. Ну «Ниша» так «Ниша»! Главное, что людям польза. А ты о себе так ничего и не сказал.
– Я социолог. Работаю в фирме по мониторингу.
– У меня подружка одна тоже на социолога учится. Марина. Я шучу: вы, социологи, чудны е ребята, чем занимаетесь – непонятно, а вроде и за обществом следите. Не обижайся, ладно?
– Вообще-то я вам сочувствую, – посчитал нужным веско сказать Степан. – Ваша «Ниша» – это же большая фабрика звезд, каждый молодой человек получает эту возможность залезть в социальный лифт, в люльку маляра и ехать вверх и красить яркой свежей краской наш общий большой дом – Россию. Благодаря вам – вера, вера пробуждается в то, что есть еще активные люди и таких людей в новом поколении большинство!
При свете дня Надя была по-прежнему хорошей. Осветленные волосы. Немножко косметики. Та, которая и приютит бедного, и перевяжет раненого, и даст горячее свое тело. Она была и спортивна, и чуть жеманна. Она была без комплексов и при этом средоточием предрассудков. Она насквозь была полна детского целомудрия и при этом готова к самозабвенным плотским забавам. Настоящая юная баба.
День выдался тяжелый. Жаркий и одышливый. После Фороса Ялта закружила их цивилизацией. Аттракционы. Рестораны. Своя музыка из каждого угла. Полированная набережная. Люди жрут и пьют, выгуливаясь мимо парапета, а ниже, на песочке дремлют и купаются еще люди…
И тут это случилось.
Им навстречу (мохнатые шары плеера) шла девушка в желтой рубашке, смуглая, с угольными бровями. Бровки менторски вздрагивали. Щеки жвачно ходили ходуном.
Вы узнали ее?
Это была Ляля Голикова. Дочка бывшего премьера.
Здесь! В Ялте! Зачем это сновидение?
Она опустила наушники на шею.
– Вот это да! Хай, гай!
– Наушники не шерстят? – спросил Степан.
– Шерстят. – И она довольно, зажурчав жвачкой, расхохоталась.
– Это Надя.
– А я Ляля. Старая знакомая Степана. Не подумай, между нами ничего не было. Какая встреча! Ребят, пойдемте где-нибудь пиво попьем! Или сок! Здесь свежевыжатый классный!
Степан с энергичной провинциалкой под руку и с энергичной столичной штучкой с другого боку шел на грани солнечного удара. Лялина голова покачивалась музыкально.
– Я тебя простила, – прошелестела она и выкрикнула: – Ого! Смотрите! Кафе «Сено»! Как у нас в Камергерском!
– Надя из Саратова, – пробормотал Степан.
В кафе «Сено» они пили украинское пиво.
– Здесь скука, охереть! Сыбузь в Маскву, наверна, завтра… – Ляля развязно затянулась коричневым «Кэптан-блэком». – Песец тут, скажите, а?
Надя посмотрела на нее ошалело.
– А вы че, ребят, гиде перекантовались? Где-где, в какой пизе? – Она затряслась нервным смешком. – Гостиницы куевые, сараи бляцкие, без воды, поибаццо толком нельзя, куды бежать? В море, что ли, подмываться нах?
Степан вдруг понял: Лялечка спятила.
Желание плотской любви и животный страх довели ее мозг до того истощения, когда на язык навернулись все нехорошие слова, которые в далеком 93-м она вдруг услышала от одного из рабочих, вломившихся в квартиру. И она – причудливо раскрепостилась.
– Бля-а, епари тут вроде некуевые. Но хохлы, провинция. Бля-а, ты ж тоже из провинции, чувиха! Ну, ты из какой провинции? Саратов – это не кок собачий. А тут Украина – окраина окраины. Одни мудоепчики…
– Крым – русская земля, – возразил Неверов и торопливо осушил кружку.
– А куй его знает… Я в политике не ипу. В сторонку уипала, и усе, песец, отдыхаю…
– Приятно было повидаться, Ляля. Ты права, делать здесь нечего. Слушай, а нам уже пора!
– Уходите? – испуганным голосом спросила Ляля.
Степан жестом подозвал официанта.
– А я вас не напугала? – Ляля сделала резкое движение, пытаясь поймать Степана за руку. – Чего это – я да я говорю. А вы? А может… – она заглянула ему в глаза. – Я вспоминала… Ты же такой смельчак, так? Может, гульнем как следует? – Она перевала потерянный взгляд на Надю. – Все вместе! Попьем, покупаемся. Если что – у меня в отеле это… места много… это…
– Чего-чего? – Надя кисло поджала губки.
– Того! – вскинулась Ляля.
Где-то далеко громыхнула гроза…
– Нет! – Степан мгновенно понял идею.
Он представил душный номер, слипшиеся простыни, изнывают обе девочки, беленькая, красноватая, в пуху, и загорелая, с черными волосинками и пахом, меховым, как наушник плеера… Они втроем. Круто! Он, самец, за! Но для Нади одна эта идея будет оскорблением. Что она подумает про его привычки? Не с Лялей же ему, с этой черной голубкой, оставаться в Ялте.
Сергей Шаргунов (р. 1980) – прозаик, главный редактор сайта “Свободная пресса”, радиоведущий. Первый роман “Малыш наказан” (премия “Дебют”) был издан, когда автору исполнилось 20 лет, затем появились “Ура!”, “Птичий грипп”, “Книга без фотографий” (шорт-лист премии “Национальный бестселлер”).Шаргунова называют “социальным писателем”. Его новый роман “1993” – семейная хроника, переплетенная с историческим расследованием. 1993-й – гражданская война в центре Москвы. Время больших надежд и больших потрясений. Он и она по разные стороны баррикад.
Шаргунов Сергей Александрович родился в 1980 году. Студент МГУ. С 2000 года выступает в «Новом мире» как прозаик и критик. Лауреат общенациональной премии «Дебют» в номинации «Крупная проза». Живет в Москве.Шаргунов — знаковая фигура современной литературы, день ото дня растут его мастерство и известность. Писатель умело соединяет жесткий реализм с ярким, поэтичным языком.«Ура!» — первая попытка создать правильного героя.«Ура!» — крик обращен напрямую к народу, к молодежи.Здесь не занудное морализаторство, а энергичный призыв бодриться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая книга Сергея Шаргунова — фотографический взгляд на пережитое. Кадры событий, запечатленные глазами нашего современника, которого волнует все происходящее в России и вокруг нее. Картины советского детства и воспитания в семье священника, юношеский бунт, взлеты и поражения, поездки на войну в Осетию и в революционную Киргизию, случайные и неслучайные встречи, судьбы близких и неблизких людей. Это и восторг узнавания, и боль сопереживания, и неожиданные открытия. Настоящая литература."Кладбище — фотоальбом.
Шаргунов Сергей Александрович родился в 1980 году. Выпускник МГУ. Автор пяти книг прозы. В “Новом мире” печатается с 2000 года. Живет в Москве.
Рассказ из сборника «Детский мир»: [рассказы] / сост. Д. Быков, А. Портнов (2015)
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.