Птицелов - [5]
Война пришла неожиданно. Я с бабушкой был на даче в Гатчине. Случился налет немецких самолетов с пулеметами на Гатчину, начали строчить, и я укрылся под садовый столик и сквозь щели смотрел. Потом испугался и убежал, спрятался в насыпном погребе. Из города на мотоцикле прикатил отец и едва отыскал меня. Кажется, через несколько дней они ушли на фронт: отец — командиром батареи, мать — в какой-то должности химического полка. Поскольку химической войны, слава Богу, не случилось, мать была на передовой при раненых. После ранения, контузии и минного осколка в голову она вернулась в осажденный город организовывать госпиталь. При госпитале мы с сестрой и оказались. Сестра пела раненым, я — танцевал. «Цыганочку» с похабным выходцем я выучил позже. А тогда ломтик черного хлеба и тонко нарезанная шоколадная конфета — что может быть счастливее для ребенка? А довоенные «раковые шейки»? Этот гурманизм послевкусия сохранился на все времена.
А в начале войны бабушка возила меня в Никольский собор молиться за Сталина и за победу. Фронтовой трофей матери долго был предметом моей гордости — офицерский железный крест и браунинг, добытые на поле боя. Мать перевязывала раненого и почувствовала опасность. Неподалеку немецкий офицер целился в нее из браунинга. Мать пантерой метнулась к нему и — штыком. Офицерский браунинг и железный крест долго были моими трофеями.
На фронт она ушла 27-го июня 41-го сформированным отрядом прямо от дома на улице Воинова. Сержантом, а потом и младшим лейтенантом (это я узнал позже) в составе химической службы дивизии. А поскольку химической войны не случилось, она и была на передовой ленинградского фронта. А последняя награда пришла к ней за год до ее смерти.
Помню, когда в школе я начал сочинять «а ля Дюма-старший» и прочитал матери первую фразу: «пожилая женщина тридцати лет», — мать чуть со стула не рухнула от смеха.
Во время воздушной тревоги мы с сестрой редко спускались в бомбоубежище. Там было страшно и скучно. На улице безопаснее. Обычно сестра хватала меня за руку, и мы проходными дворами бежали на набережную Робеспьера у Литейного моста смотреть, как падают бомбы. В какой-то секундный момент увидел: рядом с Литейным мостом зависла бомба. Потом упала, не взорвавшись. В моей памяти она все еще там висит.
А первой жертвой бомбежки была слониха зоопарка.
И еще: нас с сестрой спасал рыбий жир. Столовая ложка с кусочком хлеба. Поначалу было отвратительно, потом привыкли. Мандельштамов «рыбий жир ленинградских речных фонарей» — в сердце и душе.
В Летнем саду было много артиллерийского пороха россыпью. Старшие пацаны делали деревянные бомбочки и с верхнего этажа дома бросали на брусчатку двора. Восторг грохота. Я постоянно крутился возле взрослых пацанов: «дай бросить! дай бросить!». Однажды меня подговорили кинуть бомбочку в Большой Дом.[16] Там вдоль фасада постоянно ходил часовой с винтовкой и штыком. Поскольку я был юркий, пацаны сказали: выбежишь из-под арки и кинешь. Помню, там еще лежала какая-то солдатская каска. Когда часовой с примкнутым штыком зашел за угол, я бросил. Бомбочка почему-то не взорвалась. Обидно.[17]
Наивная детская шалость раскрылась. Бабуля в наказание с отцовским ремнем гонялась вокруг стола, потом перегнулась через стол и крепко достала по голове язычком пряжки. Пришлось вести меня в санчасть Артиллерийского училища, где до войны работал отец. Рану выстригли, заклеили, а потом разрешили покрутить незаряженной зениткой, которая стояла прямо у открытых ворот училища.
Весна 44-го... Ощущение той блистательно восторженной, радостной весны не отпускало меня и не отпустит во все дни грешного моего пребывания. «Это сладкое слово — свобода»... Навсегда.
Я вышел в радостную беззапретную майскую солнечную даль и пристроился в конце колонны моряков, лучшего рода войск, и пошел безоглядно... Порушенный город был сказочно, дивно красив. Это был момент счастья, сберегаемый долгие насыщенные годы.
Я бродил по городу. Полуразрушенный город. Обвалившиеся стены домов. На обнаженных этажах предметы скарба: детская кровать, разбитый стол, ломаные стулья, почему-то велосипед, пара детских лыж. На стене большая серая тарелка радио. Это предчувствие города неизбывной красоты, замирающей от собственной нежности.
Город не сдался ни перед кем и ни перед чем. И я не знал, что через полстолетие сюда придут полчища троечников-лавочников с «верхним» образованием и глубиной ума инфузории-туфельки, и возьмут город голеньким. Без оружия. Но с деньгами, наворованными у государства же. Чтобы явилось пророчество: «Петербургу быть пусту». Или чтобы лечь, как девка, под унылое однообразие стандартной глобальной цивилизации. Кто больше денег даст. У него, Петербурга, как говорил Д. Мережковский в 1908-м — «лицо смерти». «Маска Гиппократа» обозначилась на лице города, начиная с третьего тысячелетия.
К вечеру я потерялся. Милиция доставила меня домой на улицу Воинова. Помню, спустя какие-то годы, уже в другом городе, был еще побег из школы. Мы с приятелем намылились в южные моря завербоваться юнгами. Двинулись паровозом в тендере на угле. На вторые сутки нас милиция вычислила неподалеку от самого синего моря. После войны милиция работала много провористей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-31 ББК 84-74 А28 изданию книги помогли друзья автора Арт-Центр «Пушкинская, 10» СЕРГЕЙ КОВАЛЬСКИЙ НИКОЛАЙ МЕДВЕДЕВ ЕВГЕНИЙ ОРЛОВ ИГОРЬ ОРЛОВ ЮЛИЙ РЫБАКОВ Адамацкий И. А. Созерцатель. Повести и приТчуды. — СПб.: Издательство ДЕАН, 2009. — 816 с. ISBN 978-5-93630-752-2 Copyright © И. А. Адамацкий Copyright © 2009 by Luniver Press Copyright © 2009, Издательство ДЕАН По просьбе автора издательство максимально сохранило стиль текста, пунктуацию и подачу материала.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
Война рождает не только героев. Но и героинь. 1935 год. Войска Муссолини вот-вот войдут в Эфиопию. Недавно осиротевшая Хирут попадает служанкой в дом к офицеру Кидане и его жене Астер. Когда разражается война, Хирут, Астер и другие женщины не хотят просто перевязывать раны и хоронить погибших. Они знают, что могут сделать для своей страны больше. После того как император отправляется в изгнание, Хирут придумывает отчаянный план, чтобы поддержать боевой дух эфиопской армии. Но девушка даже не подозревает, что в конце концов ей придется вести собственную войну в качестве военнопленной одного из самых жестоких и беспощадных офицеров итальянской армии… Захватывающая героическая история, пронизанная лиричностью шекспировских пьес и эмоциональным накалом античных трагедий.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.