Птица и охотник - [8]

Она уже управилась со своей рыбой и теперь хрустела огурцами, заедая их лепешкой.

– А зачем? – удивился Еж. – Куда ты пойдешь? Тут у нас еда, работа и крыша над головой. Мы на своем месте. А если убежим, кому мы будем нужны? У нас даже нет имен. И дырка в носу всегда будет свидетельствовать о том, что мы – рабы.

– Да, Малышка. Тебя поймают на первой же дороге, изобьют плетьми и поставят клеймо. И вместо хорошего места хозяин продаст тебя на плантации или галеры. Тогда света вообще не увидишь. Будешь махать веслами… Ну, галеры – это для мужчин, конечно. Женщин отправляют на плантации. Лучше и не думай о том, чтобы сбежать. Да и к чему это? Тебе тут понравится, это точно.

Нок внимательно глянула на Малышку и вздохнула. Глупость какая – сбежать. Рабство – это навсегда. Раз однажды пробили ноздри, то все. Дырка будет всю жизнь напоминать о неволе. И можно только молиться духам, чтобы вместо медного колечка там оказалось серебро, вот как сейчас у Нок и Ежа. Серебро показывает статус раба у своего хозяина. Это значит, что хозяин состоятельный, а раб – старательный и дорогой. И его – этого раба – ценят в доме хозяина. А еще лучше, когда в носу появится золотое колечко. Это будет означать принадлежность к храму. Только храмовые рабы обладают особым положением, к ним относятся, как к свободным. Им даже дают имена.

Совсем скоро Нок получит и золотое кольцо в нос, и новое имя, которое занесут в Книгу: пусть и не в Книгу старейшин города, а в Книгу богини любви. Что может быть лучше для рабыни?

Дети возвращались в Корабельный двор обходным путем. Хотели показать Малышке все городские улицы, которыми можно выйти к дому.

– Смотри и запоминай, – велел Еж, – завтра обязательно свожу тебя на пристань, чтобы ты посмотрела на корабли.

– Еж просто мечтает, чтобы его купил помощником какой-нибудь мореплаватель, – пояснила новенькой Нок. – Но поверь мне, Ежик, мама Мабуса никогда тебя не продаст. Второй раз такого хорошего рыбака ей уже не купить. Дорожит она тобой, вот что! Потому нечего на корабли и заглядываться.

– А это не твое дело! – сердито крикнул Еж. – Сам разберусь, без тебя!

– Конечно без меня. Меня скоро с вами уже не будет. – Нок победно улыбнулась.

– А я накоплю денег и куплю одну твою ночь, – не унимался Еж.

– Начинай уже сейчас копить, потому что долго придется это делать. Небось, аж до старости. Я собираюсь стать самой первой и самой дорогой рабыней в храме.

– И потеснить Лунную Дорожку? Думаешь, она тебе это позволит?

– Ее время скоро закончится. Молодость не вечна. Она начнет стареть, а я все еще буду молодой.

– Ну что ж, посмотрим, – миролюбиво заключил Еж.

Все в городе знали о красоте самой дорогой рабыни храма, которую звали Лунная Дорожка. Ее ночь первым делом покупали капитаны, едва встав на якорь в бухте. Это стало обычаем. Считалось, что такая ночь приносит удачу в денежных делах. Даже поговаривали, что сама Лунная Дорожка приносит удачу.

– Возможно, Еж прав, обойти такую рабыню будет не просто…

Но ведь недаром Хамуса говорила, что у кого еще есть такие глубокие и красивые глаза, как у Нок? Кто еще может похвастаться смуглой кожей лица, на фоне которой глаза – как ясные озера чистой воды? Девушка сама много раз разглядывала себя в зеркало и любовалась своими глазами, полными, безупречно очерченными губами, тонким носом и крохотной ямочкой на подбородке. Ее лицо красиво, юно, свежо. Она вполне может затмить Лунную Дорожку. Ведь до сих пор духи Днагао посылали ей только удачу. Может, они и в будущем не отвернутся от нее?

Дети прошли через узкие, грязноватые улочки рыбаков, что спускались почти к самому морю. Глинобитные хижины, крытые соломой, покосившиеся ветхие заборчики и крохотные огородики в несколько грядок…

– Тут живут те, у кого нет своей лодки. Они нанимаются ловить рыбу к более состоятельным. Но зато эти люди свободные, их никто не имеет право продавать, – пояснил Еж и задумчиво почесал голое смуглое брюхо.

Он был в одних темных шароварах, на его тонкой длинной шее болтался деревянный простенький кулон на шнурке. «Удача моряков» – плоская раковинка, маленькая, розовая, хрупкая. Стоил этот кулон четвертину медного гроша, потому что таких раковин на берегу было полным-полно. Собирай сколько хочешь. Свой талисман Еж сделал сам – нашел раковину, аккуратно проделал в ней дырочку и продел в нее шнурок.

Троица поднялась выше, и вот улицы стали шире, чище и наряднее. Деревянные дома с резными перилами и крашеными калитками. Повозки со смазанными колесами, сытые лошади. Смуглые крикливые дети, играющие в камушки и палочки прямо под ногами.

На Нок, Ежа и Малышку никто не обращал внимания – весь город знал маму Мабусу и ее рабов тоже.

Они вышли к рынку. Нок завернула в проулок, ведущий к Корабельному двору. И тут она первый раз увидела его – Незнакомца. Сначала просто почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернула голову и встретилась с черными, непроницаемыми глазами. Черная борода, широкая черная шляпа, надвинутая на лоб. Длинный кафтан с широкими бортами – и это несмотря на жару. Черные высокие сапоги.

Мужчина стоял на перекрестке, прямо перед детьми и пристально смотрел на Нок. Тяжелый, сильный взгляд, казалось, проникал в самое сердце. Таким взглядом можно сглазить, наслать порчу или даже смерть.