Псы Господни (Domini Canes) - [28]

Никогда, никогда он не видел настолько реальные сны!

Он чувствовал, как понемногу, вместе с кошмаром, из него уходит чужая личность.

— Николай… — прошептал Илья. — Николай Андреевич, начальник отдела закупа… вот как его звали… и он всё-таки прыгнул…

В гробу Илья видал такие сны!!!

Мёрси

Последнее время судьба колбасила нашу Мёрси не по-детски.

Эх, Марина-Машенька-Мария-Маруся-Муся-Мёрси! Дожила ты, дурище, до семнадцати лет, а счастья как не было, так и нет! «Выросла, а ума не вынесла», — говаривает мать. Вот уж точно. В кои-то веки мамашка оказывается права.

Мёрси посмотрела в отверстие дула. Может, нажать на курок… и — всё?

Пистолет был неприятно тяжёлым. От него слабо пахло чем-то кислым, чего не мог перебить даже ненавидимый Мёрси запах машинного масла…

— Брюля, сука ты… — пробормотала Мёрси. — Ненавижу.

За углом снова зашуршали по полу брюки покойника и Мёрси, взвизгнув от страха, рванула по коридору. Лишь бы повезло, лишь бы повезло!

Повезло!!!

Дверь оказалась открытой и Мёрси с размаху вылетела на лестничную площадку. Не удержавшись на ногах, она кубарем скатилась вниз, удивительным образом не переломав себе руки и ноги, и неосознанно сжимая пистолет. Осталось преодолеть только один пролёт. Вот тут места были уже знакомыми. Вниз, вниз!

Мёрси, подвывая от страха, выскочила в вестибюль первого этажа. Как и следовало ожидать, в будочке прохода никого не было. В окошке отдела пропусков смутно виднелась милицейская фуражка, лежащая вверх околышем. На стенде «Их разыскивает милиция» кривились отвратительные хари. У банкомата, раскинув ноги, лежал на спине человек, скрючив руки. Пальцы его судорожно перебирали ткань футболки, собрав её на груди, отчего синий безволосый живот с красными рубцами свежих шрамов выглядел, как шляпка белой поганки.

Мёрси блевала бы прямо на ходу… но было уже нечем.

Она проскочила мимо ног лежащего и с размаху перемахнула через «вертушку» проходной. «Макарка на физкультуре мне бы пятак сходу влепила за такие прыжки!» — мелькнула удивительно неуместная мысль. Мёрси ударилась всем телом в двери, пролетела тамбур, распахнула входную дверь… сделав два шага, по инерции врезалась в ветви голубой ели.

Особенность входа в ГУВД Ленинского района в том и состоит, что вплотную к нему растут густые ели… и выходя из дверей, вам нужно сразу же повернуть направо, иначе вы либо рухнете с метровой высоты бетонной площадки, либо, подобно несчастной Мёрси, оседлаете колючую ветвь.

Мёрси очумело покрутила головой, поднялась с земли и побежала по подъездному пути к воротам. Ей казалось, что сзади всё ещё кряхтит покойник… а может, распахнув окно второго этажа…

…Мё-о-орси-и… сделай мне мине-е-е-ет…

…смотрит ей вслед мёртвыми побелевшими глазами. И его вялый светло-коричневый пенис, измазанный засохшей кровью, упирается в рёбра отопительной батареи. Его брюки волочились за одну штанину, так и не стянутую с ноги. Синяя раздутая мошонка торчала, как инородное тело, наподобие распухшей от выпитой крови пиявки. Разбитые губы тянули своё:

— Мё-о-о-рси-и-и… не будь с-с-суко-ой… я зна-а-аю…

В будке КПП никого не было, но Мёрси протиснулась между створок ворот и побежала через улицу, сама не понимая, куда её несёт. Она даже не чувствовала, что палец её судорожно нажимает на спуск. Побелевший палец неосознанно давил и давил на него… но пистолет стоял на предохранителе.

Она обогнула огромный джип, косо торчавший в тумане посреди проезжей части и с размаху врезалась в огромного человека, больно ударившись лбом о ствол охотничьего ружья.

* * *

Собственно говоря, если бы не Брюля, в миру Бронислава Пашкова, ученица 11-а класса сто тридцать девятой школы города Екатеринбурга, не сидеть бы нашей Мёрси в ментовке, не держать в руках тяжёлый и мерзкий пистолет и не трястись от страха.

А начиналось всё вполне безобидно. Брюля сдёрнула со своего «старого ботинка» Станислава Робертовича (Мёрси всегда считала, что следует всё-таки писать «батинок», от слова «батя») приятную глазу сумму в двести баксов. Правда, баксы были, как всегда, потёртыми и с какими-то чернильными пометками, но всё-таки это были баксы! Старенький «ботинок» чмокнул Брюлю в щёку, явно стесняясь топчущейся рядом Мёрси, и с облегчением укатил на своём джипе. Он опять ушёл от Брюлиной мамашки… что, в общем-то, было неплохо, потому что в такие дни он был щедр со своим чадом. Откупался.

Впрочем, стеснялся он, наверное, не столько только закадычной подружки своей доченьки, сколько её самой. На Новый год, когда Брюля с Мёрси ввалились к Пашковым домой, наклюкавшись и пославши на три буквы своих ухажёров, покрасневший Станислав Робертович, заехавший в бывшую семью, тоже не решался поднять глаза, когда полногрудая Брюля, окончательно окосев в тепле, задрала юбку и, сверкая подвязками и стрингами, с визгом полезла на стол танцевать стриптиз. Мамашка стянула её со стола, вытолкала в коридор и дала пинка под зад. Мёрси схлопотала подзатыльник. Брюля заорала на мамашку, но та влепила ей пощёчину, обозвав «пьяной скотиной», и уволокла в ванную. Мёрси сочла за благо испариться.

Торопливо одеваясь в прихожей и чувствуя, как голова начинает кружиться всё больше и больше, Мёрси отчётливо слышала, как пьяненькие гости завели базар о том, что, де, ничего страшного, — ещё и не то мы откалывали в годы нашей юности! А корова Ладыгина, сама заторчавшая не меньше, чем Брюля, заявила, что в