ПСС. Том 62. Письма, 1873-1879 гг. - [84]
2) Доказательство того, что к философии неприложим научный прием, я основываю на том, что всякая наука начинает с того, что в каждом подлежащем науке явлении она отделяет ту сторону, кот[орая] подлежит ей, резко отстраняя от своего ведения все другие стороны явления. И пройдя весь свой путь, всякая наука обобщает только одну сторону явлений, не только не заботясь о согласии других сторон явлений с выведенными ею данными, но часто торжествуя это несогласие, доказывающее успех науки. Философия же по самой своей задаче не может устранить ни одной стороны из тех явлений, кот[орые] занимают ее. Самые предметы, кот[орыми] занимается философия, — жизнь, душа, воля, разум, не подлежат рассечению, устранению известных сторон. Явления, составляющие предмет наук, суть явления, познаваемые нами посредственно в внешнем мире, явления же, составляющие предмет философии, все познаются нами в внутреннем мире непосредственно, и мы можем наблюдать их в внешнем мире только потому, что знаем их из внутреннего мира, — и эти явления только тогда могут составлять предмет философии, когда они взяты в своей дельности, т. е. такими, какими мы их признаем непосредственно. Возьмите для примера жизнь, волю, разум. Жизнь, как деятельность организма, может быть предметом физиологии, как явление в государстве — предметом права, истории, как ряд химических процессов — химии, как ряд физич[еских явлений] — физики; но жизнь, как предмет философии, есть жизнь во всей ее цельности, т. е. то, что всё живущее знает о себе. Итак, если в изложении наук необходимо избрание одной стороны явлений и отстранение всех других, то по сущности предмета философии этот прием неприложим к ней.
3) Доказательство состоит в том, что убедительность положений, даваемых каждою наукой, состоит, как говорит Шопенгауер, в логической, физической, математической или моральной необходимости, в том, что, отстранив известную сторону явлений и излагая только одну, излагающий рядом выводов приводит слушателя к убеждению в тех общих законах, к[оторые] выводятся из этих сторон явлений; и слушатель формально бывает вполне неотразимо убежден в сообщенных ему этим путем данных, внутренне же остается совершенно свободен от принятых им убеждений. —
Совсем не то происходит при изложении философии. При филос[офском] изложении невозможно переопределять тех понятий, из кот[орых] слагается философское знание, невозможно урезывать эти понятия, а нужно оставлять их во всей их цельности, так как это понятия, приобретаемые непосредственно, и потому невозможно из этих понятий строить цепь какой бы то ни было необходимости. Все эти понятия не подчиняются ни одному из выставленных Шопенгауером положений о достаточном основании — Все эти понятия не подлежат логическим выводам, все они равны между собой и не имеют логической связи; и вследствие того убедительность философского учения никогда не достигается логическими выводами, а достигается только гармоничностью соединения в одно целое всех этих нелогических понятий, т. е. достигается мгновенно, без выводов и доказательств, и имеет только один прием доказательств — тот, что всякое другое, чем данное, соединение бессмысленно. Поэтому под гармоническим соединением я разумею только наилучшее соединение. В подтверждение этого положения я прошу вас вспомнить недействительность философских научных теорий и действительность и силу религий не на одни грубые и невежественные умы, как вы сами знаете.
Другое подтверждение этого положения есть то, что философия есть то знание, на котором зиждется всё воззрение на мир (со всеми знаниями), что в философии замыкаются все отрасли знаний.
Если знания со всем бесконечным прогрессом суть стены цилиндра, то нет и не может быть философии; но если знания суть стены конуса, то вершина конуса не может быть построена тем же путем, каким строились стены.
Итак, 3-е доказательство того, что к философии неприложим научный прием, состоит в том, что убедительность наук зиждется на логике, на выводе, убедительность же философии — на>5 гармоничности.
Говоря о различ[ии] метода наук и философии, я невольно сделал почти определение того, что я разумею под философией, и рад, что сделал это, и постараюсь сделать еще определеннее и точнее. А то очень часто мы, любящие философию, непонимаемы и не понимаем других. От философии требуют или слишком многого, или слишком малого. Позитивист говорит: вы не можете логически доказать справедливости вашего воззрения, поэтому оно не научно и не нужно. Верующий человек говорит: вы ничем не можете подтвердить справедливости вашего воззрения, поэтому оно произвольно. —
Для этого-то мне кажется, что нужно ясно определить то, что мы разумеем под философией, чтобы нам не говорили, что она не нужна, чтобы от нее не требовали, чего она не может дать, и вместе с тем признавали, что она не случайна.
