Псковская судная грамота и I Литовский Статут - [31]

.

Тождественное постановление содержится и в Полицком Cтатуте, ст. 40 которого также предписывается в определенных случаях судить по старому обычаю, «так как в Статут не могут быть внесены все вещи» («не се могу прем све ричи у штатуть поставити»)[535]. Для Полицкого Статута характерны подобные ссылки.

Как представляется, появление сходных понятий «новина» – «новщина» и в Полице, и обширном Великом княжестве Литовского обусловлено некоторой общностью политического и правового развития. Как Полица, так и Великое княжество стремились отстоять культурную, политическую и правовую самостоятельность от влияния извне.

Заключение

Во введении к данной работе приводилось мнение Ф. И. Леонтовича, полагавшего, что правовые нормы I Литовского Статута представляют собой развитие юридических институтов Русской Правды, тогда как Псковская Судная грамота не обнаруживает сходства со Статутом. Сопоставление терминов Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута показывает неверность этого суждения; терминология этих памятников права находится определенно в большем родстве, нежели терминология Псковской Судной грамоты и Русской Правды.

Сравнительный анализ терминов Псковской судной грамоты и I Литовского Статута позволил выявить множество общих черт в этих законодательных памятниках.

Прежде всего, обращает на себя внимание то обстоятельство, что как в Псковской Судной грамоте, так и в I Литовском Статуте присутствует пласт древнейшей общеславянской правовой терминологии. Наиболее характерный пример – термины, связанные с институтом «соков» и «сочением». Комплексный анализ терминов «сябр», «сябры», с привлечением не только восточнославянских, но и южнославянских источников, позволил предположить социальное значение данной терминологии в древнерусский период. Это значение сохранялось, по-видимому, в Великом княжестве Литовском и в XV–XVI вв.

Ряд интересных выводов был сделан и при сопоставлении терминологии Псковской Судной грамоты, I Литовского Статута и законодательных памятников Великого княжества с терминологией славянских памятников права. Это, как представляется, одно из перспективных исследовательских направлений.

Исследование юридической терминологии Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута показало не только наличие в них многих общих и родственных терминов, но также и то, что в этих законодательных памятниках тождественна их смысловая нагрузка. Так, во многом равнозначными являются термины уголовного права. Много «общих мест» и в терминологии, связанной с судоустройством и судопроизводством.

Анализ терминологии Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута позволил, как представляется, пролить свет и на некоторые институты времен Русской Правды. Так, восходящий к Правде институт «извода», видоизменившись, продолжал существовать в правовых системах Псковской земли и Великого княжества Литовского, а также и в других русских землях.

Как в Псковской Судной грамоте, так и в I Литовском Статуте мы видим отражение слабости государственного аппарата, сохранение в правовых отношениях множества архаичных, освященных силой обычая черт.

Основной, главнейший вывод, который можно сделать, основываясь на проведенном сопоставлении, – вывод о параллельном развитии правовых отношений и институтов в восточнославянских землях в XIV–XVI вв.

Необходимо отметить: родство Псковской Судной Грамоты и I Литовского Статута не исчерпывается лишь сходством терминологии. Так, множество общих черт отмечено в судоустройстве и судопроизводстве[536].

Это побуждает предпринять попытку более глубокого сравнительного исследования таких памятников права, как Псковская Судная грамота и I Литовский Статут, а также других источников и материалов, отражающих историю юридических отношений в русских землях XIV – первой трети XVI в.

Приложение Псковская Судная грамота и I Литовский Статут Терминологический комментарий [537]

Ся грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты и изо всех приписков псковъских пошлин по благословению отец своих попов всех 5 съборов, и священноиноков, и дияконов, и священников и всего Божиа священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905-е.

1. Се суд княжей, ож клеть покрадут за зомком или сани под полстью или воз под титягою или лодью под полубы, или вь яме или скота украдают или сено сверху стога имать, то все суд княжой, а продажи 9 денег, а разбой, наход[538], грабеж 70 гривен, а княжая продажа 19 денег, да 4 денги князю и посаднику.

2. И владычню наместнику суд и на суд не судить, ни судиям ни наместнику княжа суда не судите.

3. А которому посаднику сести на посадниство, ино тому посаднику крест целовати на том, что ему судит право по крестному целованию, а городскими кунами не корыстоватися, а судом не мстится ни на кого ж, а судом не отчитись, а праваго не погубити, а виноватаго не жаловати, а без исправы человека не погубити ни на суду на вечи.

4. А князь и посадник на вечи суду не судять, судити им у князя на сенех, взираа в правду по крестному целованью. А не въсудят в правду, ино Бог буди им судиа на втором пришествии Христове. А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику.