Психосфера - [92]

Так или иначе, он продолжал двигаться, и каким-то образом, после бесконечных веков боли и усталости, очутился у подножия тропы, ведущей к двери одинокого дома. Заброшенный дом выглядел мрачным, как и его окрестности, и таким же зловещим, как возвышавшаяся над ним огромная плотина. Крыша его частично обвалилась, большинство окон были разбиты, дымовая труба раскрошилась. Всё это Гаррисон ещё мог разглядеть, но, пока он смотрел, картина становилась всё более размытой, силуэт дома сливался с тёмной долиной и ещё более тёмным горизонтом вдали.

Страх погнал его вперёд, заставив сделать рывок, на который он считал себя неспособным. Он дошёл до двери и обнаружил, что та заперта. Он уже почти ничего не видел, хотя не мог сказать, до какой степени это было обусловлено ночной темнотой и надвигавшейся грозой. Он всхлипнул и ударил кулаками по крепкой древесине двери. Затем прислонился к ней, прижавшись лбом, и почувствовал контуры металлических букв. У дома было название.

Он провёл по контурам букв пальцами левой руки, которая ещё сохранила чувствительность: «З-А-Н-А…»

Занаду!

* * *

Никто не опоздал. Губва запрограммировал своих солдат так, чтобы они никогда не опаздывали. На этот раз на службу их явилось шестнадцать, вдвое больше обычного. Начальником стражи был Гарднер, и он был ответственным за смену. Шестнадцать человек — это максимум, что лифт мог принять, иначе Гарднер был бы уверен, что их было бы ещё больше. Происходило нечто значительное, и хозяин Замка не хотел рисковать.

Шестнадцать человек приехали более или менее порознь, но в назначенный час они пришли все вместе, как один, на подземную парковку к входной двери лифта. По пути сюда, пешком или в городском транспорте, они вели себя спокойно, непринуждённо, как совершенно нормальные граждане, но теперь они были толпой зомби. Они выполняли заданную программу, поэтому сейчас, оказавшись вне поля зрения множества людей на улицах, они быстро вернулись к состоянию автоматов, которыми Губва заставлял их быть. И это состояние сделало их особенно уязвимыми перед начатой сэром Гарри атакой.

Он приехал не менее чем на час раньше, вместе с шестью высококвалифицированными специалистами своего отделения из Группы по Особым Поручениям. Они все были наёмными убийцами, абсолютно преданными ему; у него было достаточно компромата на каждого из них, чтобы гарантировать их лояльность. Теперь, в то самое время, как Гарднер пересчитал своих солдат, кивнул и подошёл к двери лифта, бренча ключами, сэр Гарри подал условленный сигнал. Это было просто его голос, выкрикнувший: «Вперёд!», и луч его фонарика, внезапно осветивший ничего не подозревающих шестнадцать «зомби», стоявших кучкой в отбрасываемой бетонными стенами мрачной тени у двери. Его агенты сделали всё остальное.

Солдаты Губвы даже не поняли, что на них напали. Они были обучены и натренированы для возможного принятия мер в Замке, а не за его пределами. Они полегли, как чертополох под косой, когда люди из отделения вышли из-за укрытия, и полили их коротким шквалом интенсивного огня. Чуть более пяти секунд автоматы трещали без умолку, в этом безумном шуме потонуло эхо крика сэра Гарри, а с бетонного потолка посыпались ручейки накопившейся пыли. Потом всё закончилось, и в гробовой тишине сэр Гарри шагнул вперёд и забрал ключи из ещё подергивающихся пальцев Гарднера. Секунду спустя он открыл дверь, его люди затащили тела шестнадцати солдат в лифт. Кто-то из оставшихся снаружи сгрёб окровавленный песок в кучу, еще кто-то смёл его подальше в темноту. Потом они тоже вошли в лифт, и сэр Гарри запер за ними дверь.

Затем шагнул вперёд и нажал на кнопку. Там, далеко внизу, пустая клеть второго лифта дёрнулась и начала медленно подниматься. Ничего не подозревающие солдаты предыдущей смены сдали дежурство и стали собираться вместе, двигаясь в сторону шахты лифта. Двоим из них было поручено особое задание — касательно Филипа Стоуна…

* * *

Гаррисон забрался в дом через разбитое окно. Он сильно порезался, но сейчас боль или потеря крови его мало заботили. Более того, именно боль и кровопотеря были причиной его полубредового состояния, так что он даже не осознавал, насколько близок был к смерти. Но всё равно он упорно продолжал действовать.

Его самой большой и срочной проблемой была темнота. Внутри дома он чувствовал себя буквально утопающим в темноте, а почти полная слепота усиливала дезориентацию. Он нашёл открытый камин с уже лежащими на колосниковой решётке мятыми газетами, достал зажигалку и чиркнул, высекая пламя. Бумага, на его счастье, не была старой и отсыревшей, и вспыхнула. Гаррисон подложил в огонь куски старого, сломанного плетёного кресла — и снова всхлипнул, на этот раз от облегчения, потому что всё ещё мог видеть, хотя и смутно, пляшущее пламя.

Огонь согревал его продрогшую плоть, с одной стороны принося комфорт, а с другой — заставляя признать своё плохое состояние, тот факт, что жизненная сила в нём была на исходе. И всё же здесь было что-то — прямо здесь, в доме с названием Занаду, что ещё могло спасти положение. Всё остальное было бессмысленно. Но что это было?