Психосфера - [90]

Он узнал ответ инстинктивно, благодаря инстинкту собаки: по дороге милю или две, потом через холм и… вон туда!

Он улыбнулся, пусть и слабо, и медленно потащился вдоль дороги. А в глубине его разума что-то подпрыгнуло и весело залаяло, так что он был не одинок.

Позади него, на том месте, где раньше лежала большая чёрная собака, теперь было пусто. Только светлые пылинки кружились и блестели в жёлтом солнечном свете…

Фонг следовал за ним на безопасном расстоянии (а было ли любое расстояние безопасным?), едва держа Гаррисона в поле зрения — вдоль дороги, через холмы, затем милю за милей через местность более пересечённую, чем китайцу встречалась когда-либо прежде. Человек впереди был слабым, и его темп постепенно замедлялся, но он упрямо шёл вперёд и ни разу не оглянулся. Фонгу пришлось идти по его следам через торфяное болото, взбираться на крутые склоны, где куски сланца осыпались и скользили под ногами, спускаться, цепляясь каблуками, с почти отвесных склонов и брести по несколько миль через мрачные болотистые низины, поросшие осокой. Изредка Гаррисон спотыкался, но неизменно собирался с силами и шёл дальше.

Он должен был идти, ибо знал теперь, что приближается конец странствий. Где-то на западе лежал живописный посёлок Глен О'Данкилли, а не так далеко впереди его ждала реальность из сна во сне. Он начал своё путешествие в странном мире подсознания, но хотел бы закончить его здесь — если оно само не покончит с ним.

На секунду Гаррисона охватила паника. Ночь действительно приближалась, но всё-таки ему казалось, что вокруг темнее, или сумрачнее, чем положено по времени. Он знал ответ, но не смел даже вникать в него, не смел признать его существование. И всё-таки он всегда это знал: его глаза начнут сдавать первыми.

Гаррисону страшно хотелось лечь и уснуть (он подозревал, что это скорее умственная, чем физическая усталость, несмотря на пройденные мили и измученное тело), но об этом не могло быть и речи. Нет, он не устал, не мог позволить себе быть уставшим. Сейчас многое — слишком многое — зависело от него. Но достигнув гребня сланцевой возвышенности посреди плоскогорья, он внезапно понял, что ему надо готовиться к худшему. Даже тучи готовой вот-вот разразиться летней грозы не могли объяснить темноту, постепенно застилающую его зрение. Энергия уже почти иссякла.

В этот самое время в пятидесяти ярдах позади него Джонни Фонг решился действовать независимо от Харона Губвы. Альбинос хотел смерти Гаррисона, Фонг это знал, а ещё он знал, что Гаррисон мог умереть, он уже почти умер. В таком случае, пусть это произойдёт быстрее. Человек впереди был вымотан почти до предела. Он пошатывался, его силуэт выделялся на фоне серого, неспокойного неба. Идеальная мишень. Фонг поднял пистолет, тщательно прицелился и нажал курок.

Гаррисон, должно быть, в тот же самый момент споткнулся. Его силуэт пропал из поля зрения одновременно с пистолетным выстрелом. Фонг надеялся, что попал, но…

Он затаил дыхание и замер, почти ожидая, что его уничтожит огненный шар. В этом случае от него ничего бы не осталось, и ничто бы не указывало, что он как-то связан со своим любимым Хароном; но этого не произошло. Воздух стал не по сезону холодным, в небе клубились тучи, но это было всё. Китаец снова начал дышать, но подождал две минуты, перед тем как взобраться на гребень.

На камнях, выступающих из неглубокой почвы, покрытой вереском и лишайником, была кровь. Свежая, не начавшая сворачиваться. А Гаррисон, словно призрак, двигался вперёд по плато, спотыкаясь и размахивая руками.

Невероятно, но он бежал!

* * *

Было девять вечера по подсчётам Стоуна, когда Вики снова стало хуже. В течение часа или двух он смел надеяться, что… но в системе мировоззрений Стоуна надежда встречалась ещё реже, чем вечная весна. Он был реалистом. Сам он собирался использовать любой шанс, что представится. Он определённо не был намерен сдаваться без боя. Но Вики? Она теперь была женщиной со всевозможными физическими и умственными недостатками; её жизнь вот-вот оборвётся. Ричард Гаррисон был мёртв, и Вики Малер скоро должна будет последовать за ним.

Стоун почти не был с ней знаком, но чувствовал, что знает её лучше, чем большинство других людей. Она открыла ему душу, а он слушал. Он держал её в своих объятиях, только и всего, ничего более — но у них было что-то общее. А теперь?

Существо на соседней кровати не было Вики Малер. На час или два она снова стала похожа на себя, но разве не говорят, что у людей незадолго до смерти бывает улучшение самочувствия? Пламя свечи ярко вспыхивает, прежде чем угаснет. Вот и пламя Вики тоже вспыхнуло. Хотя золотое свечение не вполне вернулось в её глаза, но некоторые краски вернулись её лицу, а плоть её, казалось, стала немного более упругой. Она даже произнесла несколько слов, уговаривая Стоуна не плакать из-за неё. Да, она правильно предположила. Но он плакал также из-за себя, от ненависти и безысходности. Как страстно он хотел поквитаться с Губвой, и как мало у него было шансов хоть что-то ему сделать.

Стоило помянуть чёрта — или в случае Губвы подумать о нём — и в ту же минуту лицо альбиноса появилось в зарешеченном окошке в двери.