Психология творчества. Вневременная родословная таланта - [46]
• «Г. Х. Андерсен (1805–1875) пользовался большим расположением датских королей, в царствование которых протекала его жизнь, и являлся желанным гостем при дворе многих иностранных государей и принцев. Он читал им свои произведения и охотно участвовал в придворных празднествах, прогулках и увеселениях. Такое препровождение времени казалось ему роскошным сном, волшебной сказкой и доставляло какую-то детскую радость…» (из очерка М. Бекетовой «Г. Х. Андерсен, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1892 г.)
• «Бенедикт Спиноза (1632–1677), с трудом добывая себе пропитание полировкою оптических стекол в бедной голландской деревушке, был удостоен посещения первого европейского полководца, который, дабы повидать философа, остановил на некоторое время всю свою армию… «(из трактата И.Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.). «В июле 1663 года философ Спиноза перебирается в Ворбург – небольшую деревушку близ Гааги, куда к нему, уже как к знаменитости, стало являться множество посетителей. Дружбы его искали не только ученые, но и люди с высоким общественным положением. Например, во время вторжения французских войск в Голландию философа пожелал видеть принц Конде и просил Спинозу посетить его…» (из сборника Н. Иониной «100 великих узников», Россия, 2004 г.).
• «В Германии ничто не сближает людей, принадлежащих к различным сословиям: здесь чтят чины и звания. В Париже высшие сановники навещали Жана Лерона Д’Аламбера (1717–1783) на его чердаке…» (из книги А. Стендаля «Жизнеописания Гайдна, Моцарта и Метастазио», Франция, 1817 г.).
• «В 1787 году состоялся последний визит Адама Смита (1723–1790) в Лондон – он должен был присутствовать на обеде, где собрались многие известные политики. Смит пришел последним. Тотчас же все поднялись, приветствуя уважаемого гостя. «Садитесь, джентельмены», – сказал он, смущенный таким вниманием. «Нет, – ответил У.Питт (премьер-министр Великобритании в 1783–1801 и 1804 – 06 гг. – Е. М.), – мы останемся стоять, пока Вы не сядете, ведь все мы – Ваши ученики». «Какой необыкновенный человек Питт, – восклицал Адам Смит позднее, – он понимает мои идеи лучше, чем я сам!»…» (из сборника Д. Самина «100 великих ученых», Россия, 2004 г.).
• «В 1816 году императрица-мать послала Николая Павловича (будущий император Николай I – Е. М.) в Англию «для изощрения его суждений»… Молодой великий князь побывал в парламенте, в клубах, в политических салонах… По приказу Александра I, интересовавшегося социальными утопиями, Николай в Англии навестил Роберта Оуэна (1771–1858), на которого произвел впечатление… Николай I умел нравиться, когда хотел…» (из книги А. Тырковой-Вильямс «Жизнь Пушкина», т. 2, Франция, 1948 г.).
• «После выхода в свет первых томов «Истории Государства Российского» (1816 г.) Николай Карамзин (1766–1826) жил главным образом в Петербурге, а летом – в Царском Селе. Его отношения ко двору становились все ближе… Например, он писал И. Дмитриеву: «Государь призывал меня к себе и говорил со мною весьма милостиво о вещах обыкновенных. Увидев меня на бале в Павловске в Розовом павильоне, тотчас подошел спросить о здоровье жены и на другой день прислал лакея своего спросить о том же. Это милостиво и тронуло меня. Императрица также приветлива…»…» (из очерка Е. Соловьева «Н.М. Карамзин, его жизнь и научно-литературная деятельность», Россия, 1894 г.). «Последние 10 лет Карамзин провел при дворе: он постоянный собеседник императора в его «зеленом кабинете», то есть во время утренних прогулок по аллеям царскосельского парка, частый гость у вдовствующей и царствующей императриц, великих князей и великих княгинь. Его ласкают, ему даже льстят. Он искренне любит Александра I как человека, ясно видя все его слабости… Но царь любил напомнить, что он царь. Он любил играть масками и резкими переменами условий игры обескураживать собеседника. Карамзин его привлекал именно тем, что в нем чувствовалась жизнь духа, недоступная ни царской милости, ни царскому гневу. Презиравший людей и поэтому любивший унижать тех, кто сам любил унижаться, он чувствовал, что над душой Карамзина власти не имеет… И сразу милости, любезность, щедрая помощь… Александр и в дальнейшем «проверял» Карамзина. Карамзин горько недоумевал в 1818 году: «Зачем так часто звали нас, не знаем; зачем некоторое время приметно охолодели к нам, не ведаем» (из книги Ю. Лотмана «Сотворение Карамзина», СССР, 1987 г.).
• «Однажды Ивана Крылова (1769–1844) встретил на Невском проспекте (Петербург, Россия) государь Николай Павлович и сказал ему: «Давненко тебя не видал», на что Иван Андреевич, живший, как известно, в здании Императорской Публичной библиотеки, ответил: «А кажись соседи, Ваше Величество»… В Императорской Публичной библиотеке хранятся разрозненные листки, сколотые булавкой, вырванные, по-видимому, из тетради. На особом листе рукою Н. Гнедича сделана заметка: «Экземпляр басен, сколотый булавкой, который Иван Андреевич в таком виде имел с собой, когда читал императрице Марии Федоровне в Зимнем дворце в 1813 году, будучи со мной»… Император Николай I также благосклонно относился к баснописцу и в 1831 году в числе подарков своих на Новый год наследнику престола прислал бюст Крылова… Императрица Александра Федоровна жаловала часто Крылову букеты. Он хранил их, и засохшие цветы положены были на груди его после смерти, во время отпевания. Крылова приглашали и на маскарады, устраиваемые во дворце. Однажды маскарад устроен был на английский манер… Там Крылов просил дозволения прочесть «Вельможу» – эту басню почему-то не разрешали ему печатать. Она так понравилась царю, что он обнял Крылова, поцеловал его и промолвил: «Пиши, старик, пиши». Разумеется, Крылов получил дозволение ее напечатать, Таким образом, он и теперь умел достигать цели…» (из очерка С. Брилианта «И. А. Крылов, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1891 г.).
