Психология творчества. Вневременная родословная таланта - [45]

• «В 1808 году в Эрфурте состоялся конгресс монархов, в котором участвовали императоры Наполеон и Александр I и множество королей, герцогов и других владетельных особ. По приглашению Карла-Августа Иоганн Гёте (1749–1832) также отправился в Эрфурт, чтобы принять участие в придворных торжествах. 2 октября Гёте имел аудиенцию у Наполеона, который, посмотрев на него, воскликнул: «Вот это человек!» Затем шел оживленный разговор о произведениях Гёте и вообще о литературе…» (из очерка Н. Холодковского «И. В. Гёте, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1891 г.); «…И Гёте, величайший из немцев, этот «император жизни» (Р. Роллан), тешил свое самолюбие воспоминанием, что Наполеон, коверкая фамилию Гёте, называл его «мосье Готт» («господин Бог»)…» (из книги Г. Волкова «Сова Минервы», СССР, 1973 г.).

• «Весной 1820 года Вальтер Скотт (1771–1832) отправился в Лондон получать свое баронетство. Ему снова пришлось скучать в свете и сносить его ласки. Только что скончался Георг III, и регент, ставший Георгом IV, решил украсить портретом Скотта большую галерею Виндзорского замка: «Король повелел мне позировать сэру Томасу Лоуренсу, дабы повесить портрет в самых сокровенных своих покоях» (В.Скотт). Скотт позировал также сэру Фрэнсису Чантри, лепившему с него бюст. Среди вихря приемов был и ужин у герцога Веллингтона, который с отменным добродушием вторично переиграл все свои баталии, чтобы доставить удовольствие свежеиспеченному баронету и его сыну Вальтеру… Георг IV выделил его из обычной толпы ничтожеств, собирающихся в апартаментах к королевскому выходу: «Видел сегодня Короля и засвидетельствовал ему свое почтение. Вряд ли кому из подданных Монарх оказывал более милостивый прием – он не позволил мне преклонить перед ним колено, несколько раз крепко пожал руку и наговорил столько любезностей и приятностей, что стыдно повторять. Самое смешное заключалось, однако, в том, что собравшиеся, которым моя внешность скорее всего не давала оснований считать меня чем-то особенным, увидев, как хорошо меня приняли, удостоили меня не менее полутысячи церемонных поклонов и расшаркиваний, пока я удалялся во всем величии любимца Короны» (В. Скотт)… Герцог де Леви, один из гостей из-за Ла-Манша, написал ему, что прибыл в Шотландию с единственной целью – повидать великого гения, каковым восхищается весь читающий мир…» (из книги X. Пирсона «Вальтер Скотт», Великобритания, 1936 г.).

• «Во время праздников по поводу бракосочетания герцога Орлеанского Виктор Гюго (1802–1885) был приглашен ко двору. Он сначала не хотел ехать, но герцог, по просьбе герцогини, написал ему такое любезное письмо, что отказ сделался невозможным. Поэт явился в Версаль и был представлен герцогине. Она следующими словами встретила автора «Собора Парижской Богоматери»: «Милостивый государь, первое здание, которое я посетила в Париже, была ваша церковь». С этого времени, то есть с июня 1837 года, начинаются постоянные встречи Виктора Гюго с Людовиком-Филиппом, который понимал, что люди подобного ума и развития могли быть ему весьма полезны. Однажды коронованный хозяин и гость-поэт до того заговорились, что забыли о позднем часе. Слуги вообразили, что король лег спать, потушили освещение и ушли к себе. Когда Виктор Гюго собрался домой, то везде было темно, и Людовик-Филипп, не желая никого будить, сам с канделябром в руке проводил поэта до выходной двери, причем разговор продолжался еще некоторое время на лестнице…» (из очерка А. Паевской «Виктор Гюго, его жизнь и литературная деятельность, Россия, 1891 г.).

• «В Лондоне (начало 1840-х гг. – Е.М.) Чарльз Диккенс (1812–1870) был постоянным желанным гостем в знаменитом в то время Горхаузе, салоне леди Блессингтон и графа д’Орсе. В этом салоне собиралось избранное общество. В нем сходились как политические деятели всех партий, так и люди, известные в литературе, науке, искусстве. Сэр Эдвард Литтон Бульвер произносил здесь страстные радикальные речи, поэт Броунинг декламировал свои стихотворения, принц Луи Наполеон (впоследствии Наполеон III) улыбался своей молчаливой, загадочной улыбкой. Диккенс по возвращении из Америки сделался царем всех празднеств в салоне (Лондон, 1842 г. – Е.М.). Он устраивал театральные представления, предлагал тосты, произносил остроумные спичи, рассказывал и показывал в лицах забавные сцены из американской жизни» (из очерка А. Анненской «Ч. Диккенс, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1892 г.). «В марте 1870 года Диккенс был принят королевой Викторией; в продолжение полуторачасовой аудиенции королева милостиво стояла, поскольку писателю придворный этикет не позволял сесть. Он был самым знаменитым из ее подданных, к нему полностью относились слова, сказанные им о Шекспире: «Простолюдин… небесполезный для государства»…» (из книги Э. Уилсона «Мир Чарльза Диккенса», Великобритания, 1970 г.). «Свидание романиста с королевой состоялось в 1870 году, после его вторичного посещения Америки (1867–1868 гг.). Диккенс привез фотографические снимки с полей битв, происходивших во время войны за освобождение (США, 1775–1783 гг.), и королева пожелала, чтобы он сам показал их ей. Она очень долго и дружелюбно разговаривала с ним и в заключение подарила ему экземпляр своего «Шотландского дневника», сказав, что это приношение самого скромного одному из самых великих современных писателей…» (из очерка А. Анненской «Ч. Диккенс, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1892 г.). «…Еще он присутствовал на утреннем выходе принца Уэльского (Лондон, март 1870 г.). Больная нога не позволила ему свозить Мэйми (младшая дочь Диккенса