Психология социального отчуждения - [57]

Психологический портрет современного российского бродяги нарисовать очень трудно. Когда миновали времена бродяг: беглых от крепости, попрошаек с артистическим или пророческим уклоном, люмпен-пролетариев, нонконформистов, – настало время социально неприспособленных людей. Они и стали определять некий совокупный портрет современного бомжа. Как правило, ему (бомжу) не приходится нищенствовать (бродяжничество и попрошайничество до последнего времени употреблялись в совокупности для обозначения тунеядства), так как на обочине цивилизации скапливается много отходов, годных к употреблению небрезгливым человеком. Да и уходить далеко от насиженного места нет особой необходимости. Так что эта прослойка населения как бы просачивается в социальное пространство вроде мицелия плесени в живом теле. И структурно их сообщество так же бесконтурно, как эта примитивная форма жизни. Бродяги-паразиты не объединяются в сообщества (как во времена В. Гюго и Ч. Диккенса), чтобы выжить, им не грозит смерть от голода, гораздо опаснее мороз и болезни, но от них в коллективе не спасешься, только в одиночку или мелкой группой. В нору много не влезет.

По своей психологической специфике современный бомж отличается склонностью к аутизму. По своим установкам бомжи гораздо более отщепенцы, нежели аутсайдеры и изгои. Их не интересует общественная жизнь как таковая, и они не ищут субкультуры людей схожей судьбы. Даже если они собираются вместе (зимой в коллекторах магистральных теплотрасс, где много места), их сообщество совершенно аномично (бесструктурная «студенистая» масса). При знакомстве с их образом жизни бросается в глаза сходство с психиатрической больницей, где несколько санитаров легко управляют поведением сотни больных, закрытых в довольно тесном пространстве лечебного отделения. Каждый погружен в свой мир воображения, и ему не интересны чувства и мнения других. Даже сильные эмоции («бился бедный параноик / как ведьмак на шабаше») не заражают остальных. Любое возмущение среды остается локальным (как при броуновском движении). Недаром ресоциализация бомжей – очень трудная задача. Любые попытки вовлечь их в общественную жизнь и коллективную деятельность чаще всего заканчиваются ничем, так как люди, собранные под кров соответствующих центров, неизбежно расползаются по своим ужасным норам. Любое усилие воли, направленное на отождествление с окружающей социальной средой, быстро выдыхается. Отсутствие аффилиативных потребностей и интересов лишает общение с бомжами момента сопереживания, без которого совместные усилия не получаются. Если что-то и удается социальным работникам, то лишь в тех случаях, когда пребывание в организованном коллективе допускает отшельничество в той или иной форме.

Такая редукция энергетического потенциала по своей феноменологии стоит гораздо ближе к патогенезу, чем к социогенезу. Скорее всего, нужно иметь в виду три варианта: а) шизоидная акцентуация или вялотекущая шизофрения, когда люди умом способны понимать необходимость следить за собой и отвечать за близких, но сделать над собой усилие так не хочется, что лучше ничего не замечать и ни за что не отвечать; б) легкая форма олигофрении, когда самосознание, отсутствуя или находясь в зачаточном состоянии, не побуждает к работе над собой, а любое усилие, не поддержанное инстинктивными интересами, кажется просто бессмысленным («для кого счастье это сытый желудок, а любовь лишь раздражение нервных окончаний в определенных местах»); в) сочетание шизоидного характера и примитивного ума, когда для определенного диагноза нет оснований, но в совокупности они могут настолько оторвать интересы человека от реальности, что он не просто уйдет в мистику, а захочет и реального социального отчуждения. Естественно, только наличие этих индивидуальных особенностей само по себе человека бомжем не делает. В обычной жизни подобных человеческих типов великое множество. Если с ними обращаются психологически грамотно, то они вполне уживаются и с семьей, и с системой. Проблемы начинаются, когда ответственность за свои действия приходится брать самому. Тогда приходится наблюдать три этапа социальной деградации (три шага вниз): а) по какой-то причине ослаб контроль за укладом жизни со стороны близких (умерли, уехали, расторгли брак и т. п.), что вызвало ощущение социальной незащищенности; б) аддиктивный способ отодвинуть решение насущных вопросов; в) отчуждение имущества и жилья расточительством или утрата его под влиянием мошенников. Дальше собственной силы конструктивно выйти из ситуации недостает.

Одним из ключевых показателей и индикатором справедливости нашего мнения является тот факт, что среди бомжей много женщин (патогенез не имеет полоролевых отличий). Раньше, когда отчуждение для бродяжничества требовало личностной позиции, женщины избегали этой среды (разве что в роли сезонной рабочей). Они оттягивали мужчин в семью, в чем и видели свое предназначение. Нынешние бомжи женского пола разделяют с мужчинами отшельнический образ жизни, рассматривая половую жизнь как некий спутник своей социальной роли, от которого невозможно уклониться.