Психология социального отчуждения - [51]
Естественно, у каждого из этих типов взаимодействие с опьяняющим веществом имеет в своей основе разные потребности и предпочтения. Понятно, далеко не все начинают привыкать к алкоголю сразу по получении самостоятельности. Обычно в каждой судьбе проходит какое-то время, покуда иллюзии молодости не выдохнутся, личность не устанет от неудач и фактор социальной дезадаптации, заложенный в детстве, даст себя почувствовать всерьез.
Но алкоголь – не единственная угроза неудачнику. По мере того, как цивилизация расширяла человеку свободу нравственного выбора, а пьянь негодящую переставали в порядке социального контроля и профилактики отклоняющегося поведения отдавать в солдаты или матросы на парусный и галерный флот, бегство от свободы на старте жизни начало приобретать уродливые формы нарко- и токсикомании. Те, кто не имел возможности тихо спиваться под прикрытием семьи (по старинке), стали искать более мощные средства для аддиктивного ухода от проблем социального утверждения. Да и сами проблемы сильно усложнились.
«Кризис начала самостоятельной жизни» во второй половине XIX в. (второй кризис пришелся на вторую половину века ХХ), отодвинувший детей от отцов (в ХХ в. отодвинулись больше от матерей), разбудил новые аддиктивные потребности. Европу и Америку захлестывает волна опийной наркомании. Продукт химической обработки опия – морфин, которым совсем недавно пользовались исключительно как обезболивающим и снотворным средством (герои рассказов А. П. Чехова то и дело употребляют морфин, доставая его из своей аптечки), начинают применять для того, чтобы отстраниться от реальности. Чтобы получить представление о мотивах такого поступка, достаточно почитать рассказы М. Булгакова о его жизни и работе в качестве сельского врача. Разнообразия в выборе средств отчуждения добавляет кокаин, пока что доступный лишь состоятельным людям (его медицинское употребление очень ограничено, а черный рынок еще в зачаточном состоянии). «Перебиты, поломаны крылья, / дикой болью всю душу свело, / кокаина серебряной пылью / всю дорогу мою замело», – писали декадентствующие поэты незадолго до начала мировых войн и судьбоносных революций. Однако вскоре технический прогресс сыграл злую шутку с человечеством. Производное морфия – героин оказался, во-первых, очень мощным наркотиком, во-вторых, долго сохранялся, не разрушаясь, как морфий, от соприкосновения с воздухом, в-третьих, был технически доступен для изготовления при сравнительно простом оснащении. И самое главное, как оказалось, чуть больше одного процента людей от природы склонны впадать в физическую зависимость от героина чуть ли не после первой инъекции. Сильнейшая абстиненция вызывает у них чувства, которые по насыщенности эмоциями можно сравнить разве что с реакцией на укус змеи (когда человек готов разрезать собственную кожу и выпустить кровь без всякой анестезии). Стоило такому носителю фактора риска попасть на крючок наркоторговцев (по глупости, подражая дурному примеру, будучи спровоцированным и т. п.), обычные источники чувств долга, любви, сострадания и т. п., все то, что было его принципами или статусами, попросту исчезают из поля зрения, бледнеют в сравнении с тем эмоциональным фоном, который задает «ломка», когда наркотик начинает исчезать из организма. Близкие не узнают человека, он им кажется душевно больным. В среде такие наркоманы подвергаются беспощадному гонению. Как пишут те из них, кто попал в заключение, там наркоман раздавлен, растоптан, уничтожен как личность. Естественно, молодежь видит перед глазами наглядный пример и старается избегать подобных рисков (взрослые не становятся героинными наркоманами никогда), но черный рынок делает ставку на несмышленышей, стараясь вырвать свой процент населения до того, как исчезнет реакция имитации, забивающая осторожность.
Поначалу героин, будучи синтезирован в 1878 г., не имел широкого распространения. Да и потом, когда мировые войны и революции вовлекли молодежь в другие заботы, особой проблемы не было. Цивилизованные государства обходились довольно простыми полицейскими методами, согласовывая свои действия при помощи международных конвенций. И лишь когда размежевание между бывшими колониями (где произрастает сырье для героина) и метрополиями стало насыщаться идеологическим противостоянием, появились «страны-негодяи», поставляющие героин на черный рынок, а он сам приобрел не столько уголовно-рыночный, сколько экстремистский характер. Ситуация все больше напоминает войну, когда жертвам не приходится рассчитывать на сострадание агрессора и тех, кто на его стороне, а молодежь (и даже дети) выступают в этом противостоянии в роли санитарных потерь (раненых и убитых). Так что сегодня трудно сказать, почему цивилизованные страны предпочитают видеть в этом явлении лишь криминальную составляющую, сосредоточив внимание исключительно на полицейских мерах, но таковы факты, и с ними приходится считаться.
