Психология недоверия - [127]

Вспомните истории, которые читали на страницах этой книги. Вот Тьерри Тилли, создавший для аристократической семьи альтернативную реальность, которая на целое десятилетие заменила им настоящую жизнь. Вот Оскар Хартцелл, внушивший своим последователям такую крепкую веру в сокровище Дрейка, что никакое количество судебных исков не могло подорвать их доверие. Вот казик Пояиса, богатой и счастливой страны, в которую устремились незадачливые переселенцы, чтобы найти на ее берегах смерть. Вот Глафира Розалес, придумавшая семью коллекционеров, их историю и целый мир, вводивший в заблуждение искусствоведов два десятка лет. Каждый мошенник, которого вы встречали, делает то же самое: он использует в своих интересах глубоко укоренившуюся в нас потребность верить. Выкрикивающий слова молитвы евангелист, харизматичный религиозный лидер, гуру секты — самые яркие примеры. Они не просто паразитируют на мелких убеждениях, они целятся в самое сердце нашего существования. «Мы непоколебимо уверены в том, что обладаем свободной волей, — говорит Сталви. — Но часто это не так. У каждого имеется своя слабость. Мы хотим чувствовать связь с кем-то или чем-то великим. Я переживаю духовный надлом, и тут появляется человек, который предлагает мне способ стать лучше. Лидеры сект выводят обычное мошенничество совсем на другой уровень».

В 2014 году Салливан неожиданно скончался от рецидива рака печени, и это стало тяжелым и неожиданным ударом для его близких. (Разумеется, почти сразу появились теории заговора: неужели он стал жертвой сектантов, которые решили ему отомстить?) За несколько месяцев до смерти он планировал написать мемуары в соавторстве с журналистом Джошуа Джелли-Шапиро. Мы с Джошем встретились зимой 2015 года в тускло освещенном баре в тихом квартале нью-йоркского Вест-Виллиджа, чтобы поговорить о работе Дэвида и его взглядах на доверие и обман. «Думаю, ему бы понравилось беседовать с вами, — сказал мне Джош. — Он относился к этому точно так же: секта — это мошенничество, возведенное в абсолют». Верования, лежащие в основе секты, не имеют значения, считал Салливан. «Все равно, Вишну это, Иисус или новый способ разбогатеть. Для меня это несущественно, — говорил он. — Приемы и психологическая основа остаются неизменными. Важно то, что в таких организациях люди подвергаются манипуляции — очень тонкой, но при этом невообразимо глубокой, — за которую им приходится дорого заплатить, иногда даже собственной жизнью».

Почему это происходит — и происходит чаще всего с самыми продвинутыми людьми (заметьте, говорил Салливан, типичная жертва секты — молодой, умный, образованный, мыслящий человек)? Потому что человек от природы стремится к поиску смысла в бессмысленном, к искоренению сомнений и формированию убеждений. «У всех нас есть кое-что общее, — говорил Салливан. — Это искренний порыв к вере, желание чувствовать, что на свете есть тот, кто по-настоящему заботится о происходящем и руководит нашей жизнью. Это стремление понять, по каким правилам устроен мир. Убедиться, что во всем есть суть и смысл, и все ужасные вещи, которые обрушиваются на нас — близкие умирают, дети заболевают лейкемией, — случаются не просто так, для всего этого есть какая-то причина. И вот приходит гуру, который говорит: «Я знаю точную причину». Именно это стоит за всеми мошенническими схемами, от самых ничтожных до самых масштабных.

Наша потребность держаться за веру, порой начисто игнорируя логику, по-прежнему служит плодородной почвой для крупнейших афер, хотя их очертания со временем меняются. Раньше секты можно было вскрывать, как нарывы. В 60-е, в дни расцвета разномастного спиритуализма, можно было пойти на запах духовного пробуждения и в конце непременно наткнуться на очередного гуру. В современном мире они действуют более скрытно. Они носят костюмы и галстуки, владеют корпоративными курортами и все больше напоминают вполне законные тренинги личностного развития, которых полным-полно в современной Америке. Один из ярких примеров — организация Landmark; по словам Джелли-Шапиро, Салливан считал ее мошеннической сектой, в основе которой лежали те же «не слишком приятные» техники, связанные с размыванием самоощущения человека и медленным изменением его мировосприятия. «Все они опираются на идею осмысленности, общности — на то, к чему инстинктивно тянется любой человек».

Именно поэтому Салливан считал секты особенно отвратительным и возмутительным мошенничеством: они паразитируют на свойственном человеческой природе поиске смысла жизни. Каждый хочет верить, каждый хочет найти смысл, каждый хочет узнать историю, которая придает всему происходящему осмысленность. Каждый ищет порядок в хаосе и пытается сложить в единое целое беспорядочно разбросанные вокруг него осколки мозаики. Это естественное стремление, не только вполне понятное, но и достойное восхищения. Разве мы не должны искать истину и постигать смысл реальности? Аферы в духовной сфере эксплуатируют наши самые уязвимые стороны. В силу естественности и глубокой укорененности этого процесса в человеческой природе ему особенно трудно сопротивляться: вы поддаетесь на уловку мошенника практически против своей воли.