Можно ли научиться мыслить так же четко и рационально, как Шерлок Холмс, или его безупречная логика и кристальная ясность ума – лишь выдумка писателя?
Да, убеждена Мария Конникова, известный американский психолог и журналист. Рассматривая эпизоды из книг Конан Дойла в свете современной нейробиологии и психологии, она шаг за шагом, непринужденно и увлекательно раскрывает ментальные стратегии, которые приводят к четкому мышлению и глубокому пониманию явлений и фактов. В книге описано, как, по примеру великого сыщика, при желании и определенной тренировке мы можем обострить свое восприятие, развить логику и творческий потенциал.
Выдающийся ум: мыслить как Шерлок Холмс
Забавно, но книга Марии Конниковой, увлекательная и местами провокационная, и правда заставляет задуматься о том, как мы думаем.
Book Review
Это на редкость полезная книга, основанная на достижениях современной психологии и полная примеров из современной жизни. Она поможет вам найти общий язык с вашим внутренним Холмсом и провести с ним вместе не один час в уютном кресле у камина, наблюдая и делая выводы.
Boston Globe
Новая книга Марии Конниковой отнюдь не «элементарна»: это актуальное и глубокомысленное исследование человеческого разума, дополненное примерами из жизни и профессиональной деятельности Шерлока Холмса. Сам Холмс мог бы гордиться, если бы стал автором такого замечательного труда!
Publishers Weekly
Яркая, талантливая новая книга Марии Конниковой – не что иное, как учебник по пробуждению сознания, руководство по избавлению от подсознательных предубеждений, от привычки отвлекаться, от неразберихи наших повседневных мыслей. Даже те читатели, которые не считают Холмса своим кумиром, обнаружат, что книга стимулирует, увлекает и самое главное – приносит пользу.
The Independent
Посвящается Джефу
Выбор объектов внимания – возможность уделять внимание одним и пренебрегать другими – занимает во внутренних проявлениях жизни такое же место, как выбор действий – во внешних. И в том и в другом случае человек несет ответственность за свой выбор и вынужден мириться с его последствиями. Как говорил Ортега-и-Гассет, «скажи мне, чему ты уделяешь внимание, и я скажу тебе, кто ты».
У. Х. Оден
Когда я была маленькой, перед сном папа обычно читал нам рассказы о Шерлоке Холмсе. Мой брат, пользуясь случаем, немедленно засыпал в своем углу дивана, но все мы, остальные, ловили каждое слово. Помню большое кожаное кресло, в котором сидел папа, одной рукой держа книгу перед собой, помню, как пляшущее в камине пламя отражалось в стеклах его очков в черной оправе. Помню, как он то повышал, то понижал голос, нагнетая напряжение перед каждым поворотом сюжета, и вот наконец – долгожданная разгадка, когда все вдруг обретало смысл, а я качала головой, совсем как доктор Ватсон, и думала: «Ну конечно! Как же все просто теперь, когда он все объяснил!» Помню запах трубки, которую папа так часто курил, – как сладкий дым грубоватой табачной смеси оседает в складках кожаного кресла, помню ночные очертания за шторами и застекленной дверью. Трубка у папы была, разумеется, чуть-чуть изогнутая – точь-в-точь как у Холмса. Помню и финальный звук захлопнутой книги, когда страницы вновь соединялись под малиновыми крышками переплета, а папа объявлял: «На сегодня все». И мы расходились: просить, умолять и строить жалобные гримасы было бесполезно – наверх и в постель.
И еще одна деталь врезалась мне тогда в память – так глубоко, что сидела в ней, не давая мне покоя, даже спустя много лет, когда остальные истории поблекли, слились с размытым фоном и приключения Холмса и его преданного биографа забылись все до единого. Эта деталь – ступеньки.
Ступеньки дома 221В на Бейкер-стрит. Сколько их было? Холмс спросил об этом Ватсона в «Скандале в Богемии», и этот его вопрос навсегда засел у меня в голове. Холмс и Ватсон рядом в креслах, сыщик объясняет доктору, чем отличается умение просто смотреть от умения замечать. Ватсон озадачен. А потом все вдруг становится совершенно ясно.
«– Когда я слушаю ваши рассуждения, – заметил Ватсон, – все кажется мне до смешного простым – настолько, что я и сам догадался бы без труда, но в каждом отдельном случае я пребываю в растерянности до тех пор, пока вы не объясните ход своих мыслей. Тем не менее я убежден, что мой глаз зоркостью не уступает вашему.
– Вот именно, – ответил Холмс, закуривая папиросу и откидываясь на спинку кресла. – Вы видите, но не замечаете. Разница очевидна. К примеру, вы часто видите ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату.
– Да, часто.
– Сколько раз вы уже видели их?
– Несколько сотен.
– И сколько же там ступенек?
– Ступенек?.. Не знаю.
– Именно! Вы не заметили. Хотя видели их. О том и речь. А мне известно, что ступенек там семнадцать, потому что я и видел их, и замечал».
Меня потряс этот диалог, услышанный однажды вечером при свете камина, когда в воздухе витал трубочный дым. Я судорожно попыталась вспомнить, сколько ступенек в нашем доме (я понятия не имела), сколько их ведет к нашей входной двери (опять нет ответа), а сколько – вниз, в цокольный этаж (десять? Двадцать? Я не сумела назвать даже приблизительную цифру). Еще долго потом я старалась считать ступеньки на всех лестницах, какие мне попадались, и запоминать полученные результаты – на случай, если кто-нибудь потребует у меня отчета. Холмс гордился бы мной.
