Психология греха - [18]

 Сейчас же женщина твёрдо решила выяснить, что стрялось в жизни Рады. Хоть как-то наделить день смыслом, чем-то полезным. Виктория пошла к грязным стеклянным дверям, сквозь которые слабо пробивался искуственный свет. Женщине это показалось интересным: «А утром всё было наоборот. Солнце несколько освещало ресторан, а теперь ресторан немного освещает улицу».

 Неожиданно Виктория услыхала какой-то глухой стук, как будто кто-то стучал чем-то железным. Она оглянулась, но никого не увидела. Либо дело было в ночной тьме, скрывашей причину стука, либо ей снова чудилось.

 - Нам нужна твоя помощь, - скороговоркой прошептал чей-то незнакомый голос. Виктория обернулась, но рядом никого не было. В ней смешалось столько чувств, что она не могла сделать ничего, кроме как с открытым ртом нетвёрдыми шагами задом двигаться к дверям.

 Но и тут не обошлось без неожиданностей. Женщина спиной наткнулась на кого-то. Неизвестный приблизил свои губы к уху Виктории.

 - Тсс, не двиг-г-г-гайся. Если он ус-ус-услышит, то всё закончится т-т-т-тут же, - заикающеся прошептал человек. Тут Виктория даже не усомнилась. С ней говорил Кинг.

 Она хотела отпрянуть, но почему-то решила послушаться. И правда, через несколько секунд в нескольких метрах от себя она увидела человека. Из-за темноты она не могла разглядеть его лица, но поняла, что идёт мужчина. Он шёл медленно, как если бы был уставшим. В руках он держал кувалду, которой, делая каждый новый шаг, постукивал по асфальту. Стук оказался реальным. Мужчина нагнетал на Викторию страх: сердце чуть ли не выскакивало из груди, хотелось бежать сломя голову подальше от этого вестника смерти во плоти. С другой стороны, мужчина вызывал жалость, скорее всего из-за своей тяжёлой походки. Он шёл, обречённый, не видя ничего на своём пути. Он лишь постоянно бормотал что-то себе под нос, время от времени энергично покачивая головой.

 Из бесконечного множества мыслей, которые могли пролететь в эту минуту, Виктория смогла ухватиться лишь за одну. Навевающий дикий страх человек ассоциировался у неё с судебным приставом. Мысленно окрещённый психиатром судебный пристав прошёл мимо неё и, не меняя скорости, скрылся в здании суда, что ещё более укрепило в сознании женщины нелепое сравнение.

 - О, Юпитер! Какой же он всё-таки ничтожный. Даже у меня, глядя на его муки, разрывается сердце, - истерично хохотнул голос Кинга. Виктории был знаком этот смех. Он всегда резал ей слух, до того противным был этот смешок. Женщина хотела повернуться, чтобы увидеть пустоту, но стоящее сзади препятствие больно схватилo её за плечи.

 - Не над-д-д-до, - уже грубо прозвучал голос её бывшего мужа, - не время.

 - Отпусти, - прошипела Виктория, но скорее не голосу, а своему подсознанию. Расстройство завело её слишком далеко. Люди с кувалдами, голос мужа, провалы в памяти. Ей нужно спокойствие, отдых от пациентов. Слишком большую нагрузку она взяла на себя за этот год. Не выдержала.

 - Д-долго же я жд-д-дал, пока ты приедешь-шь, - голос не исчезал. – Но всё идёт по п-плану. Ты здесь. Они зд-зд-здесь. Эксперимент, которого все так ждали, скоро начнётс-тс-тся. Собери их всех вместе. Окунись в их гр-гр-грехи. Нам нужна твоя пом-мощь.

 Хватка ослабла. Виктория тут же повернулась; не удержав равновесия она снова оказалась на земле. Никого. Совершенно одна.

 Мало того, что она была поражена произешедшим, Виктория ещё и вспомнила случай дома. Тот несуществующий звонок Андрея, голос Кинга в телефоне, пульсирующую боль и кричащий голос, сопровождающий его, а также расплывчатого синеволосого человека.

 - Почему всё это... – спросила она темноту. Действительно, почему? Да, длительный стресс мог вызвать такие последствия. Но всё выглядело так реально. Хотя, сумасшедшие тоже уверяют, что всё ими виденное правдиво. Но Виктория не отрицала, что всё ей привиделось. Она трезво смотрела на вещи. Так что же? Противостояние разума и подсознания? Внутри всё кричало, что она завела себя на границу мира живых и мёртвых. Но ум подсказывал, что всё это лишь предубеждения. Больше тридцати лет в её жизни не происходило ничего необычного. А всё потому, что ничего необычного не существовало.

 «Завтра вернусь домой, - вставая, решила Виктория, - и  уйду в отпуск». Никем более не потревоженная Виктория наконец-то вошла внутрь ресторана, где ждали её прихода настоящие, живые люди.

 Смена обстановки ничего нового не предъявила. Наоборот, зал ресторана показался Виктории более унылым, чем мрачная улица со своими ужасающими персонажами.

 Девушка, которую предположительно звали Хаумея, лежала на диванчике при угловом столике, всё так же без чувств. Рядом с ней сидела Рада, полностью погруженная в свой мир. Отдельно сидели и Церуго с Шейном. Мрачный Шейн развалился на одном из стульев и смотрел в потолок. Церуго же, наоборот, смотрел в пол. На левом глазу у него красовался немаленький фингал. Видимо, таким образом тёмноволосый паренёк решил отомстить сдавшего его соучастника.

 Лишь Возир и Криста сидели за барной стойкой и о чём-то болтали. Правда, их интонации звучали настолько монотонно, что представшей перед Виктории картины они не оживляли. «Максимум, что тут можно, это сидеть дома и смотреть на верёвку, подвешенную к потолку», - вспомнились ей слова Люка. Как сильно они бы ей не нравились, но более точных слов она бы не подобрала к этому пейзажу.