Психологические проблемы эффективности права - [103]

В литературе выделяются и другие важнейшие качества человека. Так, Э. Фромм считает неотъемлемой характеристикой человеческой сущности стремление к истине и справедливости[662]. Представляется, что стремление к справедливости, «чувство справедливости» является важнейшей психологической основой не только психологического признания, психологической эффективности права и норм законодательства, но и самого существования права и законодательства.

Императив И. Канта, заключающийся во всеобщем требовании говорить правду относительно фактического состояния дел, наталкивается опять же на антропологический массив самосохранения, когда правда становится невыгодной, не может быть принята, становится ненужной и никому не интересной. Вопрос о назначении правды и использовании правдивости как социального качества поведения в отношениях между людьми имеет многоаспектную значимость – от казуистичности, сингулярной инструментальности правдивости, открытости поведения в отдельном случае предоставления информации до правды как фундаментального нравственного принципа в отношении человека к другому человеку, а также к качеству и смыслу своей собственной жизни в условиях общества[663].

В связи с этим правдивость как максимальная открытость, наивная простота и непосредственность, как правило, не вызывают восхищения и морального одобрения и не признаются в качестве идеалов нравственного совершенства и добродетели (например, русская пословица: «Простота – хуже воровства»). Напротив, во взрослом человеке такие наивность, простота и максимальная открытость для другого человека могут вызвать неприятие как проявления неразвитости и отсутствия должной цивилизованности поведения. По словам А. Ф. Закомлистова, чувства скрытности, замкнутости как естественные проявления характера связаны со стремлением каждого человека сохранять в себе в целостном и неприкосновенном виде принадлежащее ему интеллектуальное и моральное пространство. Эти чувства обусловлены желанием иметь в суверенной собственности принадлежащий личности внутренний мир, сохраняя при этом свое своеобразие, частную тайну и самостоятельность[664]. Важно, чтобы этот «суверенный» неприкосновенный внутренний мир не содержал в себе побуждений к социальной неадекватности, стремлений к причинению вреда. Поэтому эффективность права предполагает необходимость его активного идеологического воздействия на внутренний мир человека, направленность предписаний на воспитание разумной осторожности, стремления к контролю и самоконтролю.

Важным психическим качеством человека, важнейшей разновидностью его психологических реакций, с которыми «работает» право и государство, издающее соответствующее законодательство, являются страхи. По мнению Л. В. Кондратюка, именно страх и тревожность определяют характер отношений человека с социумом и миром в целом, характер приспособления личности, единичного сознания (эго), стремящегося одновременно сохранить свое «Я» и преодолеть экзистенциальное отчуждение[665]. Как отмечает К. Хорни, жизненные условия в каждой культуре порождают некоторые страхи. Они могут вызываться внешними опасностями (природа, враги), формами социальных отношений (рост враждебности вследствие угнетения, несправедливости, вынужденной зависимости, фрустраций), культурными традициями (традиционный страх перед демонами, нарушениями табу) безотносительно к тому, как они могли возникнуть. Человек может быть более или менее подвержен этим страхам, но в целом можно с уверенностью предположить, что они навязываются каждому индивиду, живущему в данной культуре, и что никто не может их избежать. Для отражения страхов, существующих в данной культуре, имеются определенные способы защиты (такие, как табу, ритуалы, обычаи)[666]. Л. В. Кондратюк говорит о трех типах тревожности – смерти, бессмысленности и вины. Он указывает, что все эти три типа тревожности присущи человеческому духу и могут рассматриваться и как его несовершенство, доказательство приземленности, и как переживания человеком своей личной судьбы. При этом отмечается, что с ростом коллективистских тенденций в обществе уровень тревожности уменьшается и, наоборот, индивидуалистический образ жизни ведет к возрастанию экзистенциальной тревожности[667]. Это весьма важное наблюдение в свете современных мировых социальных процессов, формирования культуры и образа жизни крупных городов, где индивидуалистические тенденции явно преобладают над коллективистскими.

Ф. Риман предложил весьма интересную классификацию страхов. Так, первой задаче отграничения себя от остальной человеческой массы, то есть задаче сохранения своего «Я», соответствует страх, который Ф. Риман определяет как «страх перед самоутверждением, переживаемый как утрата “Я” и зависимость. Таким образом, уже переживание собственной “единственности” неотделимо от переживания страха»[668].

Как известно, человек живет не в статичном, а в изменяющемся мире и решает круг задач, связанных с адаптацией к этим изменениям. Одна из таких жизненных задач – контроль за изменениями и сохранением жизненных констант, контроль за будущим. Ф. Риман указывает, что эта задача, или требование человека к действительности, сопровождается страхами, которые связаны со знанием о преходящем характере нашего существования, со страхом перед всем новым, перед неопределенной изменчивостью