Психофильм русской революции - [58]

В первое время вокруг гетмана собрались русские силы, которые были вполне терпимы по отношению к Украине, но, конечно, не лелеяли мечты отделения ее от России, но верх брали самостийные тенденции.

Германцы держали власть в своих руках и не позволяли формировать как следует ни полиции, ни армии. Они выкачивали все что можно, но не грабили, увозили главным образом съестное и за все платили по курсу две марки за рубль. Они не использовали огромные запасы военного материала, им доставшегося.

Самой свирепой революционной партией были левые украинские эсеры.

Летом 1918 года произошел страшный взрыв складов снарядов на окраине Киева, в области Зверинца, который мы приписывали этой партии. Однако оказалось, что этот взрыв, как и аналогичный ему взрыв снарядов в Одессе, был произведен французскою контрразведкою с целью уничтожить громадные запасы, которые германцы могли вывезти на свой фронт.

На моем психофильме памяти нет более страшной картины, чем эта. Было снесено все, что находилось на пространстве нескольких квадратных верст. Разрушены были целые кварталы в предместьях Киева и вырваны деревья с корнями. Дождь снарядов усеял громадную площадь, и они долетали до Дарницы. Каким-то чудом людей

в этой катастрофе погибло немного. В этот день я был в своем имении в двадцати верстах от Киева, за Дарницей. Но и оттуда эта симфония была страшна. На следующий день рано утром я приехал в Киев и во главе санитарного отряда, состоявшего из женщин-врачей и одной сестры милосердия, Л. С. Соломоновой, отправился на место катастрофы. Мы имели грузовик с необходимыми для подачи помощи средствами и подводу. На ней въехали мы на поле разгрома. Я никак не мог понять потом, как мы ехали на ломовой подводе прямо по неразорвавшимся снарядам, сплошь осыпавшим землю на большом пространстве. Это была одна из самых рискованных работ, которые мне приходилось вести в жизни.

На огромном пространстве беспорядочно рвались то в одном, то в другом месте снаряды. В остатках разрушенных домов, говорили, есть раненые и убитые. Надо было спасать людей, не сумевших выбраться из этого ада. Мы шли их отыскивать. Здесь я вновь убедился, что женщины-врачи в катастрофах более героичны, ибо среди мужчин не нашлось желающих ехать на ту работу. Держались они изумительно, когда мы, ступая по снарядам, как по нагроможденным грудам льда, гуськом пробирались к намеченной цели. То вправо, то впереди, то сзади раздавались оглушающие взрывы и летели во всех направлениях осколки. Еще входя в это преддверие ада, мы натолкнулись на феерическую сцену: вправо от нас, шагах в ста, разорвался снаряд, как будто без всякой причины, ибо никто его не тревожил, и убил человека. Когда мы подошли, он был уже мертв. Труп лежал на спине. Одет он был в железнодорожную тужурку с малиновым кантом. Что делал здесь этот человек, мы потом только поняли. В этой невероятной атмосфере он грабил, подбирая ценное, что разбросал на этом поле вихрь взрывов. Неосторожно наступил он на снаряд, и тот взорвался.

Наша работа была необыкновенно опасна. Надо было насиловать себя, чтобы пойти на место, где время от времени совершенно неожиданно, так что невозможно было предугадать, рвались снаряды и столбы черного дыма и земли взлетали на воздух. Особенно опасно было, когда приходилось перескакивать через такой участок к намеченной цели, где, думалось, есть еще люди. Спешить было нельзя, ибо буквально на каждом шагу под ноги попадались снаряды. В присутствии трех женщин, с которыми я шел, показать малодушие было невозможно, и я сознавал, что иногда без надобности бравирую: на душе было страшно, но я нарочно шел туда. Женщины держали себя превосходно. Конечно, в душе и они трусили, но шли выдержанно и смело.

Теперь, через двадцать лет, я в эмиграции встречаюсь с одной из моих спутниц, и мы часто вспоминаем эту волшебную картину, удивляясь, как мы выбрались из этого ада живыми. Это Лидия Сархатовна Соломонова.

Всюду под ногами были насыпаны кучи взрывчатого коллоида. Когда мы зашли в полуразрушенные домики на окраине этого побоища, чтобы осмотреть, нет ли здесь раненых, мы нашли двух людей, искалеченных снарядами. Сюда часто долетали осколки рвущихся снарядов и теперь, когда взрывы стали реже. Иногда преждевременно возвращающиеся к своим домам люди сами взрывались, наступив на снаряды. Один из жителей окраины этого поля рассказал нам невероятную историю, свидетельствующую о том, как сильны инстинкты грабежа. Вчера буквально под дождем снарядов и осколков жители окраинных домиков бросились спасаться, покинув свои жилища. В это время железнодорожные бандиты бросились грабить покинутые дома.

Нам предстояло выполнить рискованную задачу. От Ионова монастыря к Лысой горе было сплошное поле разрушения. Долг повелевал идти туда: говорили, что там есть раненые. Кроме нас на этом поле никого не было. Со стороны Лысой горы поле взрывов было оцеплено немецкими часовыми.

Мы пошли, осторожно пробиваясь гуськом. Было жутко. Снаряды рвались одиночно или пачками. Почва под ногами была вся взрыта. Все было так деформировано, что невозможно было разобрать, что здесь раньше было.