Психодиахронологика - [24]
Во всех текстах «Вечеров на хуторе близ Диканьки» эмпирическое релевантно в той мере, в какой оно сопряжено с трансцендентным. Как хорошо известно, это двумирие конкретизируется Гоголем повсюду в «Вечерах…», за исключением повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» («ИФШ»), в противопоставлении провинциального украинского быта миру нечистой силы. Чтобы привести свое и чужое в зеркальное соотношение, Гоголь изображает оба универсума в качестве внутренне противоречивых: повседневность сливается со сверхъестественным и фантастическим; в свою очередь, потустороннее смешивается с обыденным. Однако в каждом отдельном случае комбинирование своего с чужим и чужого со своим и приведение той и другой комбинаций в зеркальное соответствие совершается по-особому, поскольку свое и чужое могут, вообще говоря, наделяться неодинаковым ценностным содержанием[76].
1.2.1. В «Сорочинской ярмарке» («СЯ») агенсы[77], воплощающие собой обыденную реальность, — это Грицько и Цыган, берущий на себя функцию помощника главного героя. В обмен на волов-Цыган содействует Грицько в обретении невесты, имитируя при этом козни нечистой силы и присваивая себе ее подменный атрибут (розыгрыш с куском красной свитки). Обыденное (Грицько с его волами) совмещается со сверхъестественным миром, который, однако, оказывается фиктивным, — это лить временная сверхъестественность. В завязке же рассказа о действиях доподлинной нечистой силы, наоборот, сам черт уступает свою собственность во временное владение людям (закладывает шинкарю красную свитку в обмен на водку[78]).
Пусть М обозначает свой мир, А — чужой, и (m), (а) пусть будут дифференциальными признаками этих миров. И тот и другой признаки могут иметь различное содержание: позитивное: (m), (а); негативное: (-m), (-а); амбивалентное: (±m), (±а); нулевое (m0), (а0). Тогда формулой исходной ситуации «СЯ» будет:
Начало действия в «СЯ» трансформируется так, что признак (m) в М-мире замещается на (±m), поскольку Грицько, по уговору, отдает волов своему помощнику, но добивается при этом руки Параски, а сопряженный признак М (±а) переходит в М (а0), поскольку мотив вторжения нечистой силы в сеть социальных отношений аннулируется (раскрытие розыгрыша). Соответственно с этим меняются и классификаторы, определявшие своеобразие A-мира. «Тот» мир теряет точку пересечения с «этой» действительностью, т. к. шинкарь продает бесовскую свитку, и затем она разрубается: А (±m) → А (m0). Вместе с тем черт возвращает себе утраченное имущество, собирая свитку по кускам, но возвращает не полностью (он не может найти левый рукав): А (а) → А (±а). Итак:
В финале повествования записанная здесь структура трансформируется еще раз. В каждом из противостоящих друг другу миров снимается внутренняя противоречивость, эмпирическое и трансцендентное разъединяются. Признак (а0), имевшийся в М-мире, передается A-миру: история с чертом не идентифицируется Гоголем как истинная; это всего лишь легенда, которая сходит на нет по мере развития повествования, становится иррелевантной с точки зрения развязки сюжета. С другой стороны, признак (m0) присутствовавший в A-мире, вменяется М-миру, что отражено в мотивах исчезновения танцующей толпы и бренности социальных связей:
Гром, хохот, песни слышались тише и тише. Смычок умирал, слабея и теряя неясные звуки в пустоте воздуха.
Еще слышалось где-то топанье, что-то похожее на ропот отдаленного моря, и скоро все стало пусто и глухо.
Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас? <…> Не так ли резвые други бурной и вольной юности, поодиночке, один за другим, теряются по свету и оставляют, наконец, одного старинного брата их?[79]
Окончательный вид выводимой формулы таков:
1.2.2. Этот разбор позволяет сделать предположение о том трансформационном алгоритме, который свойственен текстам «Вечеров…» в целом. Как будет подтверждено ниже, сюжетное движение от предыстории к истории совершается во всех этих текстах благодаря двоякой замене. Собственные (связанные) признаки, которые придаются двум противопоставленным мирам, уступают место противоречащим им. Несобственные же (свободные) признаки «здешнего» и «тамошнего» миров аннулируются (т. е. вытесняются по принципу строгой дизъюнкции):
Что касается концовок ранней гоголевской прозы, то в них происходит уничтожение антисимметрии двух миров и, соответственно, иррефлексивной связи между ними. Несобственный признак одного мира передается другому, и наоборот. В результате они становятся уже не зеркально симметричными, а
