Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность - [17]
Человеку нужно обладать достаточно ясным сознанием и самосознанием, чтобы он мог установить, где заканчиваются пределы его «я», и ощутить в себе активное побуждение воздействовать на окружающий мир. Если в нем проснется подобное побуждение, значит, он уже не столь всецело поглощен самим собой и научился контролировать свое «я», какие бы чувства ни бурлили в его душе. Это также означает, что он научился не оказывать на себя давление ни в эмоциональной сфере, ни в сфере секса. Только в том случае, если человек покончит с ложью в своем внутреннем мире, он сможет активно бороться и с ложью внешнего мира. В этом и заключается смысл свободы и борьбы за свободу.
Итак, величайшей ложью нашего мира является ложь о незапятнанной чистоте — та самая ложь, что порождает маленькие грязные секреты, ну а воплощение этой лжи — серые стражи морали, доставшиеся нам в наследство от девятнадцатого столетия. Они по-прежнему играют первую скрипку в современном обществе, в прессе, в литературе, во всех областях нашей жизни. И естественно, ведут за собой так называемые широкие массы, то есть, попросту говоря, толпу.
А это, в свою очередь, означает их постоянный, неусыпный надзор за всем тем, что могло бы активно противостоять лжи о незапятнанной чистоте и ее порождению, маленьким грязным секретам. Такой надзор сочетается с неизменным благоприятствованием тому, что можно назвать «легализованной порнографией», то есть «незапятнанно-чистым», но постоянно зудящим маленьким грязным секретам, прикрытым изысканно тонким нижним бельем. Серые стражи морали готовы пропустить и даже поощрить какое угодно количество завуалированной порнографии, но непременно подвергнут запрету каждое откровенное, открыто произнесенное слово.
Что касается существующих на этот счет законов, то они не более чем фикция. В своей статье «О цензуре книг», опубликованной в журнале «Девятнадцатый век», бывший министр внутренних дел виконт Брентфорд пишет: «Следует помнить, что такие действия, как издание непристойных книг и публикация непристойных открыток и фотографий, подпадают под категорию правонарушений, предусмотренных законодательством Соединенного Королевства, и министр внутренних дел, чьей главной обязанностью является поддержание правопорядка в стране, не может, помня о своем долге, подходить с одной меркой к одному преступлению, и с другой — к другому».
Так заканчивает свою статью этот непогрешимый и ex cathedra[29] министр. Однако за какие-то десять строчек до этого он в той же статье утверждал: «Должен признать, что если строго следовать букве закона, то издание и публикация таких книг, как «Декамерон», «Жизнь Бенвенуто Челлини»[30] и «Тысяча и одна ночь» Бертона[31], могли бы стать основанием для привлечения издателей к судебной ответственности. Но общественное мнение выше санкций любого суда, и я даже мысли не допускаю, чтобы судебное дело по отношению к книгам, которые были достоянием читающей публики в течение стольких веков, могло получить поддержку широкой общественности».
Что ж, в таком случае да здравствует общественное мнение! Оказывается, достаточно пройти каким-то там трем-четырем векам, и общественному мнению все становится ясным. Оказывается также, что министр внутренних дел, как бы он ни помнил о своем долге, все-таки может подходить с одной меркой к одному правонарушению, и с другой — к другому. Явная необъективность с его стороны! И что такое, в конце концов, это пресловутое общественное мнение? Все та же ложь со стороны серых стражей морали, только в большем размере. Да будь их воля, они бы уже завтра запретили Бенвенуто Челлини. Но они боятся выставить себя на посмешище, ибо давняя традиция одобряет нескромного Бенвенуто. Так что дело не в общественном мнении, а в боязни серых стражей морали предстать перед народом в еще более глупом виде. Все объясняется просто. Чтобы заручиться поддержкой широких масс, серые властители общественного мнения запрещали и будут запрещать любую новую книгу, разоблачающую сладкоречивую ложь девятнадцатого столетия. И все же серым стражам морали следовало бы поостеречься. Широкие массы сегодня — изменчивая и непостоянная публика. Их любовь к серым выразителям общественного мнения, с их застарелой ложью, уже не столь безоговорочна и слепа. Кроме того, среди этих широких масс находятся и такие люди — правда, их пока меньшинство, — кто ненавидит ложь и ее серых носителей и имеет свои собственные, современные и динамичные, представления о порнографии и непристойности. Нельзя ведь дурачить очень многих людей очень долгое время — даже если речь идет о незапятнанной чистоте и маленьких грязных секретах.
Это меньшинство хорошо понимает, что книги многих современных писателей — как знаменитых, так и никому не известных — намного порнографичнее, чем самые яркие и откровенные описания в «Декамероне», ибо творения этих авторов раззуживают маленькие грязные секреты читателей и побуждают их к тайному мастурбированию, тогда как нравственно здоровые книги Боккаччо такого воздействия на них не имеют. Меньшинство не менее хорошо понимает, что самые, казалось бы, неприличные рисунки на греческих вазах —
Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии.
Роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — первое серьёзное произведение Дэвида Герберта Лоуренса, принесшее молодому писателю всемирное признание, и в котором критика усмотрела признаки художественного новаторства. Эта книга стала своего рода этапом в творческом развитии автора: это третий его роман, завершенный перед войной, когда еще не выкристаллизовалась его концепция человека и искусства, это книга прощания с юностью, книга поиска своего пути в жизни и в литературе, и в то же время это роман, обеспечивший Лоуренсу славу мастера слова, большого художника.
Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».
Страсть. Одиночество. Ненависть. Трагедия…Вечное противостояние сильной личности – и серого, унылого мира, затягивающего в рутину повседневности…Вечная любовь – противостояние родителей и детей, мужей и жен, любовников, друзей – любовь, лишенная понимания, не умеющая прощать и не ждущая прощения…Произведения Лоуренса, стилистически изысканные, психологически точные, погружают читателя в мир яростных, открытых эмоций, которые читатель, хочет он того или нет, переживает как свои – личные…В книге представлены повесть «Дева и цыган» и рассказы.
В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».
Дэвид Лоуренс — автор нашумевшего в свое время скандального романа «Любовник леди Чаттерли» в этой книге представлен своим первым произведением — романом «Белый павлин» — и блистательными новеллами. Роман написан в юношеские годы, но несет на себе печать настоящего мастерства и подлинного таланта.Лоуренс погружает читателя в краски и запахи зеленой благодати, передавая тончайшие оттенки, нюансы природных изменений, людских чувствований, открывая по сути большой мир, яркий и просторный, в котором довелось жить.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
«Упала с небес книга. Звалась она „голубиной“ — от своей чистоты и небесной святости. Или „глубинной“ — от глубины заключенной в ней премудрости. Говорилось же в книге о том, как начался наш мир: откуда пошли белый свет, солнце, месяц, звезды, заря, гром, ветер, откуда взялись сословия — цари, князья-бояре, крестьяне. И о том, что есть в этом мире самого святого и главного: какой царь — над царями царь, какая земля — всем землям мать, какое самое главное море, озеро, река, церковь, гора, камень, дерево, трава, зверь, птица.
Повержены в прах древние идолы, заросли густым подлеском старые капища, отошли в область предания древние боги. А ведь были времена, когда все славяне почитали как предков и дорогих родичей верховного владыку Рода и его супругу великую богиню Ладу, воеводу Перуна, волхва Велеса и страшную хозяйку леса, богиню смерти Бабу-Ягу.Пантеон славянских божеств по своему составу и достославным деяниям нимало не уступал своим более знаменитым «коллегам» с греческого Олимпа, скандинавского Мирового Древа Иггдрасиль или тем, кого почитали индоиранские народы.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
Западная цивилизация не всегда была мудра, но своих базовых принципов придерживалась неукоснительно: жизнь – это поле битвы, где ты должен быть первым или сразу приготовиться к тому, что тебя затопчут. Этот боевой ритм существования устраивал далеко не всех, и тогда в поисках духовных ориентиров взоры недовольных устремлялись к Востоку.Именно там этот же мир можно было увидеть совсем иначе – спокойным, гармоничным, лишенным суеты бесполезного соперничества. Если ты устал от погони за ускользающим зверем – остановись, сядь у края тропинки и жди.