Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность - [18]
Но, возможно, придет такой день, когда широкая публика наконец-то захочет взглянуть правде в глаза и научится понимать, чем отличается пресса, кино и современная массовая литература, исподтишка навязывающая обществу мастурбационную порнографию, от истинно художественного изображения сексуального стимула, которое мы видим в книгах Боккаччо, в греческой вазовой живописи или в искусстве древних Помпеи. Такие книги, такая живопись, такое искусство необходимы любому из нас для более полного выражения своей личности.
Увы, пока что общественное мнение пребывает в полной растерянности на сей счет — растерянности, доходящей до идиотизма. Когда на выставку моих картин[32] нагрянули полицейские, они не имели ни малейшего представления, какие полотна им надлежит изымать. Поэтому они унесли все картины, где есть хоть малейший намек на наличие у мужчин или женщин наружных половых органов. Их не интересовал ни сюжет, ни тем более смысл картин, и они, эти тонкие ценители искусства в полицейских мундирах, готовы были разрешить все, что угодно, за исключением изображения на полотнах хотя бы фрагмента человеческого «срама». Вот вам общественное мнение в лице полицейских. Стоило бы нанести пару мазков на сомнительные места — особенно зеленого цвета, чтобы они хоть как-то напоминали фиговый листок, — и «общественное мнение» было бы вполне удовлетворено.
Этому нельзя придумать никакого другого названия — и я вынужден здесь повториться, — чем полный идиотизм. Если в ближайшее время не будет положен конец чудовищной лжи о незапятнанной чистоте и всем этим маленьким грязным секретам, то наше общество и в самом деле превратится в коллективного идиота, причем идиота крайне опасного. Ибо общество состоит из индивидуумов, а каждый индивидуум наделен полом и вся его жизнь вращается вокруг секса. Если же ложь о незапятнанной чистоте и маленькие грязные секреты загонят каждого индивидуума в порочный круг мастурбационной самопогруженности и самоизоляции и будут держать его там, тогда наше общество и в самом деле впадет в состояние полного идиотизма. Ибо мастурбационная самопогруженность делает людей идиотами. Хотя, с другой стороны, если все мы станем полными идиотами, то мы этого попросту не заметим. Да храни нас Господь от такого!
Психоанализ и бессознательное
Psychoanalysis and the Unconscious
1921
Лучшая часть наших знаний — это знания о непознаваемом и непостижимом. Мы знаем о солнце, но не в состоянии его постичь, хотя и придумали теорию о каких-то там горящих газах и прочую причинно-следственную ерунду. Даже если у нас и сложилась более или менее стройная система теоретических понятий о солнце как о сфере кипящего газа, то все равно мы ни за что не сможем себе даже отдаленно представить это кипение, это бушующее пламя…
…Стоит нам только проглотить наживку психоанализа, как мы окажемся на крючке аморальности…
…Знание, основанное лишь на рассудочном представлении, может быть, в лучшем случае, только такого рода знанием, какое апостол Павел называл «знанием отчасти», противопоставляя полному, «совершенному» и, ввиду невозможности прийти к полноте опыта, никогда не достижимому знанию. Это, безусловно, является признаком любого полного знания: оно пребывает главным образом в сфере бессознательного, а та его часть, что «выступает» над поверхностью разума или сознания, есть скудная из него выжимка, его бледная тень.
Д. Г. Лоуренс
Перевод В. Звиняцковского, В. Чухно
I
Психоанализ против морали
Психоанализ преподнес нам уже целую массу сюрпризов. Перед нашим недоуменным взором разворачивается бурная эволюция взглядов, происходящая не без его влияния. И мы не скоро перестанем удивляться тому, что те, кто вчера по поводу его говорил одно, сегодня утверждают прямо противоположное.
Не успели мы привыкнуть к манипуляциям шаманов от психиатрии, к тому, как неистово и неустанно выискивают они повсюду змею по имени секс, обвивающуюся своими кольцами вкруг корней любых наших действий и поступков: не успели почувствовать неловкость по поводу таящихся в нас скрытых комплексов — как тут же господа психиатры явились на сцену с теорией «чистой психологии». С облегчением вздохнула медицинская братия — все те врачеватели, что от недавних терапевтических инноваций дергались и вертелись, как утри на сковородке. Теперь они злорадно готовятся наблюдать за тем, как поведут себя профессиональные психологи, когда и у них станет гореть земля под ногами.
Это, однако, далеко еще не конец. Уже и у этнолога стало звенеть в ушах, у философа стал учащаться пульс, а там и раздраженный моралист почувствовал, что обязан ввязаться в драку. Ибо к тому времени, как он это почувствовал, психоанализ воистину превратился в угрозу для общественной морали. Публика взбудоражилась. Эдипов комплекс[1] стал обиходным выражением у домохозяек, инцест[2] — излюбленной темой застольных бесед, а любительский психоанализ — криком моды.
Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии.
Роман «Сыновья и любовники» (Sons and Lovers, 1913) — первое серьёзное произведение Дэвида Герберта Лоуренса, принесшее молодому писателю всемирное признание, и в котором критика усмотрела признаки художественного новаторства. Эта книга стала своего рода этапом в творческом развитии автора: это третий его роман, завершенный перед войной, когда еще не выкристаллизовалась его концепция человека и искусства, это книга прощания с юностью, книга поиска своего пути в жизни и в литературе, и в то же время это роман, обеспечивший Лоуренсу славу мастера слова, большого художника.
Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».
Страсть. Одиночество. Ненависть. Трагедия…Вечное противостояние сильной личности – и серого, унылого мира, затягивающего в рутину повседневности…Вечная любовь – противостояние родителей и детей, мужей и жен, любовников, друзей – любовь, лишенная понимания, не умеющая прощать и не ждущая прощения…Произведения Лоуренса, стилистически изысканные, психологически точные, погружают читателя в мир яростных, открытых эмоций, которые читатель, хочет он того или нет, переживает как свои – личные…В книге представлены повесть «Дева и цыган» и рассказы.
Дэвид Лоуренс — автор нашумевшего в свое время скандального романа «Любовник леди Чаттерли» в этой книге представлен своим первым произведением — романом «Белый павлин» — и блистательными новеллами. Роман написан в юношеские годы, но несет на себе печать настоящего мастерства и подлинного таланта.Лоуренс погружает читателя в краски и запахи зеленой благодати, передавая тончайшие оттенки, нюансы природных изменений, людских чувствований, открывая по сути большой мир, яркий и просторный, в котором довелось жить.
Произведения выдающегося английского писателя Дэвида Герберта Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В четвертый том вошел роман «Радуга в небе», который публикуется в новом переводе. Осознать степень подлинного новаторства «Радуги» соотечественникам Д. Г. Лоуренса довелось лишь спустя десятилетия. Упорное неприятие романа британской критикой смог поколебать лишь Фрэнк Реймонд Ливис, напечатавший в середине века ряд содержательных статей о «Радуге» на страницах литературного журнала «Скрутини»; позднее это произведение заняло видное место в его монографии «Д. Г. Лоуренс-романист».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Убедительный и настойчивый призыв Далай-ламы к ровесникам XXI века — молодым людям: отринуть национальные, религиозные и социальные различия между людьми и сделать сострадание движущей энергией жизни.
Самоубийство или суицид? Вы не увидите в этом рассказе простое понимание о смерти. Приятного Чтения. Содержит нецензурную брань.
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Экклезиаст — одна из самых поздних частей Ветхого Завета. Псевдонимность книги несомненна. Уже в XVII веке Гуго Гроций указал на особенности языка Экклезиаста, отличающие его от языка времен древнего царя Соломона (X в. до н. э.). В настоящее время большинство ученых относит книгу примерно к 300 году до н. э. В оригинале она называется Кохелет, что можно перевести как «человек, говорящий в собрании», проповедник. Именно так и передал смысл заглавия греческий переводчик, назвавший книгу Экклезиастом (от греч.
Повержены в прах древние идолы, заросли густым подлеском старые капища, отошли в область предания древние боги. А ведь были времена, когда все славяне почитали как предков и дорогих родичей верховного владыку Рода и его супругу великую богиню Ладу, воеводу Перуна, волхва Велеса и страшную хозяйку леса, богиню смерти Бабу-Ягу.Пантеон славянских божеств по своему составу и достославным деяниям нимало не уступал своим более знаменитым «коллегам» с греческого Олимпа, скандинавского Мирового Древа Иггдрасиль или тем, кого почитали индоиранские народы.
Человечество издавна беспокоил вопрос: одиноки ли мы во Вселенной? Те, кто задумывался над этим, чаще всего устремлялись мыслью в надзвездные миры, гадая, есть ли жизнь, например, на Марсе и как она может при этом выглядеть.Между тем совсем рядом с нами обитают хорошо знакомые всем существа, жизнь которых нисколько не проще и не скучнее нашей. В их загадочный мир не так просто проникнуть: здесь не помогут вездесущие папарацци, да и сами обитатели ульев и муравейников вовсе не стремятся попасть на страницы светской хроники.Эта непростая задача оказалась по силам Морису Метерлинку – бельгийскому поэту и драматургу, лауреату Нобелевской премии (1911)
Западная цивилизация не всегда была мудра, но своих базовых принципов придерживалась неукоснительно: жизнь – это поле битвы, где ты должен быть первым или сразу приготовиться к тому, что тебя затопчут. Этот боевой ритм существования устраивал далеко не всех, и тогда в поисках духовных ориентиров взоры недовольных устремлялись к Востоку.Именно там этот же мир можно было увидеть совсем иначе – спокойным, гармоничным, лишенным суеты бесполезного соперничества. Если ты устал от погони за ускользающим зверем – остановись, сядь у края тропинки и жди.