Прыжок за мечтой - [33]

Он стоял по пояс в снегу, без шапки, в рассеченной осколками шинели, в глазах слёзы, и смотрел на остатки тех, кто несколько минут был людьми.

Потом его накрыло, словно пеленой…

– Александров! Подъём! – раздался резкий голос и Костик, ещё не открыв глаза, рванулся вверх. Вот только ослабленный организм подвёл, и падение получилось вниз головой.

– Товарищ сержант безопасности! Вы что творите! – завизжала девушка медсестра. – Он же раненый!

Холодные маленькие ладошки схватили лицо Костика.

– Всё в порядке? Смотри на меня! Где болит? Не молчи!

– Встать! Арестованный Александров! Встать!

Глава 9

Голова ужасно болела, а Костик вот уже второй час писал всё, что он помнил с момента прихода дневального. Лампа на столе давала жёлтый не яркий свет и строчки ложились неровно. Да и буквы получались корявыми. Попробуй написать перьевой ручкой, если никогда ей не писал.

Напротив, за столом сидел сержант госбезопасности Жаров и поглядывал на Костика свысока. На лице следователя блуждала ехидная и довольная усмешка, которую Костик уже ненавидел всей душой.

– Написал? Пушкин недоделанный. Давай!

– Я ещё не закончил, – устало ответил Костик, глядя на чёрные от чернил пальцы.

– Сказал – давай! Значит, давай! – сержант вырвал листки у Костика, подвинул лампу немного ближе к себе и прежде чем углубиться в чтение, пробурчал. – Каракули как у фашистского шпиона.

Перебинтованная голова казалась чугунной, глаза слезились. Пальцы стали не только чёрными, но и задеревенели и перестали гнуться. Костик усиленно растирал их, но это мало помогало.

– Фамилию мужика чего не написал? Раз придумывать так придумывать! Красиво расписал, складно. Тебя же в части на довольствие не успели поставить, а ты хлоп в машину и на помощь к своим. Хитёр, хитёр. Слушай, Александров, а может у тебя и имя какое-нибудь такое…

– Какое? – устало и нервно сказал, словно плюнул, Костик.

– Чего злишься? – оскалил зубы сержант. – Я таких гнид, как ты до войны пачками сажал! Пригрелись на груди Родины! Недобитки белогвардейские! Но ничего Жаров вас всех найдёт и к стенке! А имя у тебя – Фриц! Точно! Фриц! Чего уставился? Рожа фашистская! Встать! – сержант вскочил из-за стола, выхватил из кобуры револьвер. – Фашист ты! Фашист! Я точно знаю!

Его глаза блестели лихорадочным светом. Рука медленно распрямилась, и дуло остановилось на уровне глаз Костика. Он стоял напротив сержанта. Усталый с разрывающей голову болью и молчал.

«Выстрелит и всё закончится. Он сейчас убьёт меня. Убьёт! Ну и что? Я ни в чём не виноват. Бежать? Куда бежать? Зачем? Может попытаться выбить револьвер? Не убьёт сейчас, расстреляют потом. Нападение на сержанта госбезопасности».

– Стреляй! – выкрикнул Костик что было силы. – Стреляй, гнида! Люди свои жизни отдают за Родину, а ты тут ей прикрываешься! Скоро лопнешь от тушёнки!

Рука сержанта дрогнула.

– Гадёныш!

– Отставить! – раздался властный крик от двери.

Сержант вздрогнул и выстрелил от испуга. Пуля чиркнула по лицу Костика. Обожгла новой болью. За спиной кто-то ойкнул и упал.

Костик прижал к щеке ладошку, выловил остекленевший взгляд сержанта, обернулся и увидел лежащего у двери человека. Реакция сработала молниеносно. Головная боль и усталость ушли на второй план. Словно потерялись где-то. Раненым оказался хирург медсанбата, военврач 1 ранга Самуил Исаакович. В комнату влетели вооружённые охранники, сбили Костика с ног, заломили руки и потащили на выход.

Попытка сказать о раненом была пресечена ударом кулака и выбитым зубом. В голове после удара взорвалась ядерная бомба.

Очнулся от болезненного удара по рёбрам. Не успел открыть глаза, как оказался на холодном каменном полу.

– Встать! На выход! – заорал разбудивший Костика боец.

Всё тело ныло и болело, кажется, тоже всё, что могло болеть. Голова раскалывалась, во рту пересохло, язык прилипал к нёбу. Ноги и руки плохо слушались, изо рта вырывался странный сип. Ещё и глаз один заплыл и плохо видел.

Стоило подняться на ноги, как Костик получил ощутимый пинок сзади, и чуть не врезался головой в торец открытой двери. Второй охранник вовремя придержал Костика за плечо.

– Направо! Пошёл!

Комната была всё та же, что и вчера. Усадили на тот же стул и за тот же стол. Сквозь оконные стекла, увитые морозными узорами, просвечивало солнце, то ли стараясь придать узорам блеска, то ли стараясь их растопить. Конвоиры ушли. У окна напротив стола стоял высокий командир и в полном спокойствии курил. Запах дыма от папирос хорошо чувствовался. К тому в пепельнице на столе было прижато штук шесть окурков.

Костик после случая с членом военного совета ничего хорошего не ждал. Задавать вопросы или что-то выяснять, как он понял, себе дороже.

Командир обернулся, лукаво усмехнулся, выпустил клуб дыма из уголка губ.

– Мальчишка совсем, – как-то расслаблено произнёс он, продолжая разглядывать Костика. – Зато биография занимательная. Глаз в порядке?

Костик чуть заметно кивнул, облизывая языком место выбитого вчера зуба.

– Натворили вы тут дел, – усмехнулся командир. – Везучий ты, Александров. Да, не смотри ты на меня волком! Разобрались во всём! В часть свою вернёшься.