Я посмотрел на встревоженные лица товарищей и продолжил скороговоркой:
— Итак, наша следственная группа установила: слесаря Железюка последний раз видели два месяца назад, седьмого марта в восемнадцать часов пятнадцать минут. Он распрощался у ларька со своим дружком, сказал: «Домой идти без подарка не хочется, жена загрызет». А спустя час его любимую фуражку защитного цвета обнаружили плывущей по реке, памятная всем ореховая трубка валялась в траве. Собранные следствием факты противоречивы: одни подтверждают версию о самоубийстве, другие — версию об убийстве. Предстоят…
— …Срочное сообщение! Доктора Буркина — в Город роботов. Срочное…
Мне не дали закончить фразу. Помощник директора стащил меня с трибуны. Поволокли по коридору, втолкнули в лифт, затем — в кабину автовопа. Перед глазами замелькали деревья и здания, люди и столбы…
У ворот Города роботов меня ожидали… Едва подавляя раздражение, я как мог вежливее сказал председателю технической комиссии Николаю Карповичу:
— Неужели нельзя было подождать, пока я закончу доклад?
— Какой еще доклад? — вскинул белесые бровки Николай Карпович.
— По итогам следствия об исчезновении слесаря Железюка…
— Железюк?..
— Ну, этот… — замялся я. — Его все называли Металлоломом…
— Ах, да, вспоминаю… — Председатель комиссии брезгливо опустил кончики губ.
Надо сказать, что слесарь Железюк отличался высокомерием и тупостью. В его характеристике значилось: «Дефицит технических знаний, карьеризм». Но сам Железюк утверждал, будто постиг глубочайшие основы техники. Единственное, что он умел, — это с невероятной силой закручивать гайки у роботов. Иногда, поймав кого-нибудь из пластмассово-металлических тружеников, он орудовал ключами до тех пор, пока тот еле двигался.
— Робот теперь не сможет работать в полную силу, — говорили ему.
В ответ Железюк поднимал крик:
— А по-вашему, пусть совсем развинтится и начнет крушить все направо и налево? Нет уж, не умничайте! Ишь ты, вздумали меня учить технике! Да я основы ее доподлинно знаю. Запомните: лучше пережать, чем недожать. Затяните гайку покрепче, тогда и болт не разболтается!
Заметки в стенгазету Железюк подписывал громким псевдонимом — Булатный. Но все сотрудники между собой называли его Металлоломом. Это прозвище так прочно пристало к нему, что фамилия начала забываться. Никаких благоприятных воспоминаний о себе он не оставил. И все-таки…
Я укоризненно глянул на Николая Карповича и проговорил:
— Все-таки он человек, гомо, и в какой-то мере — сапиенс. Может быть, его жизнь трагически оборвалась… Что же, черт возьми, стряслось с вашими роботами, что из-за них забыли человека?
Теперь стало не по себе Николаю Карповичу. Но отступать он не собирался. С заговорщицким видом спросил:
— Разве вы забыли, что сегодня мы подводим итоги Большого опыта?
— Не забыл, — отмахнулся я.
Опыт проводился по навязчивой идее Николая Карповича — оставить на полгода десятки различных роботов совершенствоваться и развиваться самостоятельно, без вмешательства людей. Полгода для быстродействующих систем — все равно что столетия для людей…
Я нетерпеливо смотрел на конструктора, ожидая извинений и оправданий. Вместо него наперебой заговорили другие члены комиссии:
— Все самопрограммирующиеся роботы исчезли. Остались только те, что попроще, попримитивнее…
— Но они же непонятным образом совершили изобретения, которые им явно не по силам.
— Они построили ангары, домны, хотя и с браком, плавят металл, хотя и низкого качества…
— Они готовились к размножению — создали детали для новых роботов…
Я возразил:
— Помнится, для этого их и оставляли развиваться самих по себе. Хотели создать чуть ли не общество роботов…
Вмешался Николай Карпович, попытался «объяснить» то, что было мне давно известно:
— Они должны были самонастроиться и самоорганизоваться. Вы же помните, сколько мы перепробовали программ для роботов-разведчиков, посылаемых на отдаленные планеты… И вот здесь результаты оказались неожиданными. Сплошные загадки…
— Ага, теперь роботы задают загадки вам! — не упустил я случая поддразнить его.
Николай Карпович, казалось, и не заметил подначки. Он указал на стену из матово поблескивающих плит:
— Как видите, они окружили город второй стеной. Вертолетчики доложили, что такими же стенами город разделен на секторы. А впрочем, сами сейчас все увидим. Садитесь в мою машину!
Мы проехали в ворота и по безукоризненно ровному шоссе устремились к центру города. Но вскоре дорогу преградила новая стена. Ворота здесь были забраны двойиными решетками. По другую сторону от нас расхаживал, робот-часовой. Николай Карпович приказал ему открыть ворота.
— ПИН-семьсот восемнадцатый получил приказ от Великого Несущего Бремя, Самого-Самого Главного и Самого-Самого Безошибочного не впускать вас, — ответил робот.
На его пластмассовой груди — белым по черному — четко выделялись номер и серия — ТИ ПИН 00718. Называя их, часовой почему-то допустил сокращение. Это показалось мне дурным предзнаменованием.
— Почему не впускать? — спросил Николай Карпович.
— Не положено знать, — отрапортовал робот. — Это знает Старший По Чину, Белый Лотос.
— Позови его.
