Прятки со смертью - [2]
Отражение солнца в ее волосах напомнило Джеральду о чертовой жаре. По меньшей мере градусов сорок, а может, больше. К тому же непривычно влажно. Прямо чувствуешь, как парит мокрый песок. Голова чесалась. Он поскреб ее, а затем вычистил грязь из-под ногтей — проделал все на ходу, шагая по твердой почве пересохшей реки.
Струйка пота побежала по внутренней стороне бедра, когда он разглядел влажный блеск там, где джинсовая рубашка женщины образовывала букву V меж ее пухлых грудей.
Градусов на десять пониже, и было бы замечательно. Большинство парней его сорта делали свою работу по ночам, но если ты специализируешься на зрелых дамах, то довольствуешься частенько случаем, когда появляется благоприятная возможность. Они, которые постарше, — ранние пташки и к заходу солнца уже лежат в кроватках.
На мгновение мысли завели его далеко от старого русла — к иным местам и другим женщинам. Вернувшись в действительность, Джеральд с удивлением заметил, что она смотрит на него. Никакого «Привет!», ни дружеского взмаха рукой. Только изучающий, немигающий взгляд. В левой руке зажат булыжник. Ее неподвижность навевала ужас, ему захотелось отказаться от задуманного и удрать. Но затем он вспомнил, что на карту поставлено не одно лишь удовлетворение.
— Привет! — Ему смертельно хотелось вновь поправить свое хозяйство в шортах, но он знал, что новую знакомую это может обескуражить.
— Здравствуйте. — От ее сочного вибрато зрелой женщины сладко сжалось сердце.
Странный у нее голос: не высокий и живой, как у большинства пожилых леди, а низкий и сильный, почти мужской. Она быстро глянула вниз — на эрекцию, оттопырившую его шорты. Ее лицо невольно дернулось и чуть заметно задрожало. Может, она давным-давно не видела такого. А может, это ее возбудило.
— У вас все хорошо? — спросил Джеральд. Согнув подошву резиновой шлепки, он покатал ее по песку взад-вперед — небрежно, якобы демонстрируя, что расслабился, а на самом деле чтобы отвлечь ее до того момента, когда подберется поближе.
Женщина бросила быстрый взгляд влево, затем — вправо от него, сканируя мескитовые деревья на берегу с пылом молящегося. Она было заговорила, поперхнулась, кашлянула разок, но все же выдавила хрипло:
— Прекрасно.
Она нервно крутила тросточкой в хрустящем песке.
— Сегодня жарко, и скоро полдень, — проговорил Джеральд. — Не заметишь, как хватит удар от обезвоживания, а кругом ни души. — С этими словами он приблизился на шаг. И не прямо к ней, но чуть правее: так койот кружит вокруг жертвы, прицеливаясь, куда удобнее вцепиться.
Женщина не отрицала, что одна здесь.
— У меня есть вода.
Она показала на рюкзак на камне, затем оглянулась на мост. Одинокая машина прошелестела по нему и скрылась. Странное дело: многие из них никогда не зовут на помощь, будто предпочитают смерть огорчению быть неправильно понятыми. Она вновь повернулась к нему, вздрогнула, словно испугалась, что слишком долго смотрела в сторону.
— Я бы хотела продолжить сбор камней. Прошу вас…
— А зачем они вам? — поинтересовался Джеральд, качая головой и делая еще шажок, на этот раз чуть левее.
— Мне нравятся камни.
— Вы, что ли, как это…
— Геолог? — подсказала женщина. Она вновь стояла не шевелясь. Можно было представить, в какой точке остановился ее язык на звуке «л».
Еще на шажок ближе, чуть правее.
— Да, геолог, — кивнул он.
— Нет… Пожалуйста, оста… — Она умолкла на полуслове, будто осознав, что просить молодого человека уйти — значит сделать происходящее реальным и подчеркнуть собственную уязвимость.
— Вот и славно. — Джеральд был не мастак на светские разговоры.
Он продолжил подкрадываться к ней, пока они говорили. Чуть вправо, чуть влево, словно ручеек на песке, — так, чтобы она не успела испугаться и дать деру. Порой даже немолодые дамы заставляли его как следует побегать, а сегодня играть в догонялки слишком жарко.
Но сжимавшая тросточку женщина стояла твердо. Она была настороже и очевидно неуверенна, но дала ему подойти на расстояние чуть больше метра. Ее самообладание вновь разбудило в Джеральде нерешительность. Потом он вспомнил, как где-то слышал, что страх парализует. Именно такой она и выглядела — парализованной страхом. Может, ему всего-то надо взять ее под мышку, как картонный силуэт, и оттащить к фургону. Он снова хмыкнул — вытолкнул смешок. Позже, когда сцапает ее, надо будет рассказать ей об этом.
Рука женщины, вцепившаяся в камень, чуть шевельнулась — усилила хватку.
— Тяжелый? — поинтересовался Джеральд. — Давайте помогу вам, подержу его.
— Нет. — Она растянула слово, и оно прозвучало как «пожалуйста».
Он подошел достаточно близко. Стремительно, как в ночном кошмаре, Джеральд сократил расстояние между ними и выбил камень из руки, чтобы она ненароком не уронила булыжник ему на ногу. Затем отступил на несколько шагов, чтобы оценить ситуацию.
По-прежнему неподвижная, женщина словно сама обратилась в камень. Если она не испугается, будет совсем не смешно.
Вдруг баба того — с приветом? Джеральд облизнул губы. Чокнутых у него еще не было. Может, дать ей знать о своих намерениях более… откровенно? Он потянул шнурок на шее и продемонстрировал висящий на нем квадратик фольги — упаковку с презервативом. Не то чтобы презерватив ему был нужен — все равно следов не останется, — нет, этим он обычно их успокаивал: мол, ничего страшного с ними не собирается творить. Женщина внимательно посмотрела на маленький пакетик.
Произведения, включенные в книгу, относятся к популярному в Испании жанру социально-политического детектива. В них отражены сложные социальные процессы в стране в период разложения франкизма. По обоим романам в Испании были сняты фильмы.
В настоящий сборник под общим названием «Убийство на почве любви» вошли три романа: «Не сердись, Иможен», «Овернские влюбленные» и «Вы помните Пако?».
«Стюардесса с тележкой медленно пробиралась по узкому проходу салона, обслуживая пассажиров; она непринужденно с ними беседовала, некоторые заметно хотели занять ее время больше, чем им было положено по стоимости билета. Теперь-то Саша Кошкин будет знать, что регистрацию на самолет нужно проходить как можно раньше, чтобы получить местечко в посадочном талоне поближе к креслу стюардессы, а то он, по своей неопытности, не торопился, перед полетом сидел в буфете и разминался красным вином…».
Главная героиня книги молодая и амбициозная Жанна, концертный директор новой попсовой московской группы «Мэри». Дебютные выступления этой группы запланированы в одном из самых лучших концертных залов столицы, а по городу уже развешаны яркие баннеры: «Мэри» — скоро все офигеют!» И незадолго до концерта одну из участниц коллектива находят мертвой на крыше многоэтажки со всеми соответствующими ритуальному убийству атрибутами: дьявольской пентаграммой и странной запиской, текстом из Откровения Иоанна Богослова: «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри…». За первым убийством следует второе, третье, четвертое… И ни у кого уже не остается сомнений, что в столице орудует новый серийный маньяк убийца, последователь одного из древних, поклоняющихся дьявольским силам, культов. И Жанна еще не знает, что во всей этой жуткой истории ей уготована совершенно особенная роль.
В 1987 году в результате перестроечного бардака на одном из стратегических аэродромов на территории Украины закопана неучтенная атомная бомба, которую считают потерянной. Наше время. Бывший штурман стратегической авиации по пьянке проговаривается про "неучтенку" не тому собеседнику. Информация немедленно распространяется в мире плаща и кинжала, бомбу для своих целей хотят использовать спецслужбы, политики и террористы... На пути у врагов становятся отставной украинский офицер и молодой агент ЦРУ, считающий себя героем романов Тома Клэнси.
История одного из самых жутких – и самых странных – серийных убийц XX века. Еще до ареста пресса прозвала его «Зверем из Биркеншоу». Питер Мануэль был обвинен в убийстве по крайней мере семи человек (вероятно, их было гораздо больше). Он стал одним из трех последних преступников в Шотландии, казненных через повешение.…Уильям Уотт, обвиняемый в убийстве всей своей семьи, стремится оправдаться – а заодно выяснить, кто же на самом деле сделал это. Только одному человеку известна правда. Его зовут Питер Мануэль, и он заявил, что знает, где находится пистолет, из которого расстреляли жену, дочь и свояченицу Уотта.
В Осло обнаружены трупы двух молодых женщин, умерщвленных с помощью неизвестного орудия. Безжалостный убийца подкрадывается к своим жертвам бесшумно, как леопард, отнимая у них жизнь с изощренной жестокостью. Следствие топчется на месте, и Харри Холе вызывают из бессрочного отпуска. Пока полицейское начальство пытается использовать его в межведомственной борьбе, измученному охотнику предстоит пройти долгий путь по кровавому следу хищника…
Чтобы замять скандал с подстреленным во время саммита в Осло американским спецагентом, полицейского следователя Харри Холе переводят в Службу безопасности, где ему предстоит выявить связь между королями подпольного рынка оружия и группой неонацистов. Харри выходит на весьма подозрительную сделку: некто приобрел за большие деньги киллерскую винтовку с оптическим прицелом. Коллега Харри, норвежка Эллен Йельтен, убеждена, что в этом деле не обошлось без большой политики. Догадка стоит ей жизни, но американец все равно продолжает следствие.
В Сиднее зверски убита молодая норвежка Ингер Холтер. На помощь австралийским коллегам полиция Осло посылает следователя Харри Холе. В Австралии Харри подстерегает множество неожиданностей. Здесь он обретет и потеряет и добрых друзей, и свою большую любовь. А поиски жестокого убийцы, подобного страшному змею Буббуру из сказаний австралийских аборигенов, станут для Харри глубоко личным делом и превратятся в смертельную схватку с загадочным и многоликим врагом.
Поистине в первом снеге есть что-то колдовское. Он сводит любовников, заглушает звуки, удлиняет тени, скрывает следы. Разыскивая пропавшую Бирту Беккер, Харри Холе приходит к выводу, что годами в Норвегии в тот день, когда выпадает первый снег, бесследно исчезают замужние женщины.Впервые Харри сталкивается с серийным убийцей на своей родной земле. Преступник, которому газеты дали прозвище Снеговик, будто дразнит старшего инспектора, доводя его до последней грани безумия…Перевод с норвежского Екатерины Гудовой.