Пряник с черной икрой - [16]

— Надежда, это Цыганков… Вы легли спать, а квартира открыта…

Ответа не было. Он добрался до спальни, вошел — и увидел хозяйку на кровати. За свою долгую жизнь доктор наук «встречался» с покойниками только на похоронах, но сейчас почему-то сразу понял: Реутова мертва. Зиновий Павлович перепугался и сбежал.

— Дверь захлопнули? — спросила я.

Преподаватель потер ладонью затылок.

— Не помню.

— В котором часу вы заходили к Надежде Владимировне? — не отставала я.

— Не скажу точно, — пробормотал Цыганков, — поздно. Поймите меня правильно! Признаюсь, иногда я изменяю жене, но я не убийца. Собирался сделать Реутовой за молчание подарок, спросить, что она предпочитает: духи, конфеты, сумку… Готов был купить ей любой женский пустячок…

— Если дама решила вас шантажировать, то «милым пустячком» вы бы не отделались, пришлось бы раскошелиться по полной программе, — заметила я.

Глава 9

— Если Реутова занималась ловлей беглых преступников, то список людей, желающих ей зла, может оказаться весьма длинным, — заметил Макс, когда я, приехав в офис, передала ему свою беседу с Цыганковым. — Наверняка были заказчики, которым она не смогла помочь. А деньги, выданные на расходы, не возвращаются.

— Надо найти список ее клиентов, — предложил Володя Костин.

— Отличная идея, — одобрила я приятеля, — но в отличие от тебя Надежда Владимировна никогда не работала в полиции.

— При чем тут полиция? — поморщился Вовка. — Я уже давно с Максом.

— Полиция тщательно хранит всю информацию о делах, — вздохнула я. — Сколько раз ты жаловался, что чувствуешь себя писарем, мол, кучу бумаг за день заполнил и с ума сошел? А у Реутовой такой необходимости не было.

— Лампа права, — заметил Фокин, — более того, я думаю, что хантерша, прежде чем приняться за новую работу, тщательно уничтожала все, относившееся к предыдущему делу. Я бы именно так поступил. В квартире Реутовой работали криминалисты и ничего интересного не нашли. Судя по ее домашнему окружению, она обычная пенсионерка. Только очень обеспеченная, с шикарным жильем, красивыми вещами и вкусными продуктами. На себе, любимой, она не экономила, покупала лучшее.

Костин встал, подошел к доске и взял фломастер.

— Кто мог убить охотницу?

— Один из близких пострадавшего, — предположил Олег. — Реутова пообещала отцу-матери-брату-сестре жертвы, что найдет сбежавшего преступника, который убил их любимого человека, и не сдержала слова.

— Возможно, — согласился Макс. — Дело за малым: выяснить имена ее клиентов и всех проверить.

— А почему вы решили сфокусироваться только на родственниках одной стороны? — спросил Вова. — У преступников тоже есть близкие. Осужденный насильник для членов своей семьи чист, как слеза младенца, по их мнению, просто полицейские дело состряпали, а судья не разобрался и впаял бедняге пожизненное заключение.

— Значит, еще нужен список подозреваемых, — протянул мой муж.

— Консьержка уверяет, что посторонних в день смерти Надежды Владимировны в подъезд входило не так уж много. Наташа всех знает, они обслуживают жильцов, ни в чем дурном раньше не были замечены.

— Помнится, Федоренко тоже казался приветливым человеком, помогал окружающим, детей местных любил, угощал их конфетами. А потом вдруг выяснилось, что на нем более двадцати трупов, — вздохнул Фокин. — Маньяк убивал незнакомых людей, а с коллегами-соседями после этого был снова милый, очаровательный. Если некто вам при первой встрече сахарно-медово улыбается, в любви клянется, держитесь от него подальше.

У следователя зазвонил телефон, Олег вынул трубку.

— Слушаю. Вы где? Сейчас приеду.

Я спросила:

— Что-то интересное обнаружили?

— Ребята в квартире Реутовой, — ответил Фокин, — ничего примечательного не накопали, дверь опечатали.

— Может, ее никто не убивал? — предположила я. — Имело место простое самоубийство? Проглотила женщина таблетки, запила водой — ну случилась у нее минута отчаяния?

Олег опять потер затылок.

— Хм, некий резон в твоих словах есть. Следов борьбы на теле Реутовой нет. Трудно насильно заставить человека выпить большое количество снотворного. Даже слабую женщину. Точно потасовка завяжется. Царапины эксперт обнаружит, синяки-раны на руках заметит. А в случае Надежды Владимировны — ничего. На кружке только ее отпечатки, и на бутылке тоже.

— Значит, суицид? — вздохнула я.

— Все-таки есть небольшие шероховатости, — заметил Фокин. — Во-первых, кружка. Макс, покажи.

Вульф щелкнул пультом, на экране монитора появилось изображение.

— Что в ней необычного? — не понял Костин. — Подобные кружки у миллионов людей имеются.

Фокин отобрал у Макса пульт.

— То-то и оно. Изучи интерьер квартиры Реутовой.

— У нее полно дорогих, изысканных вещей, — сказала я, глядя на меняющиеся на экране снимки. — Один раз я зашла к ней. Надежда Владимировна неоднократно и весьма настойчиво приглашала меня в гости, я под благовидным предлогом отказывалась, но потом мне стало неудобно. С порога я поняла: Реутова любит редкие вещи, антиквариат. Чай она мне налила в очень красивую чашку. На столе сверкали серебряные сахарница, «лодочка» для конфет. Вся обстановка гостиной, где мы сидели, была тщательно продумана, ни одной случайной мелочи. Пледы в креслах из ангорской шерсти, ковер туркменский, старинный, ручной работы. Все изысканно, дорого. А сейчас перед нами весьма вульгарная кружка. Не фарфоровая — фаянсовая, с надписью «Любите друг друга». Такие в качестве сувениров разные фирмы раздают.