Резко оглядываюсь: следом мчится астральный демон. Уродливый: голова, вроде, человеческая, а тело, как зелёный студень с отростками.
Они пр-р-ротивно так шевелятся… Фу, аж оторопь берёт. И по коже мороз.
Вот гадость-то!
— Бу-бу-бу-бу-бу, — голос демона занудный, и ещё монотонный. Как у комара: зудит и зудит над ухом. Раздражает почище склочной тёщи.
Я хотел отмахнуться и вдруг слышу — другой голос. Судя по интонации, он вёл спор с этим демоном. И тоже монотонно:
— Бу! Бу-бу-бу… бу… барсы… кошки…
— Женский трёп! — отмахивается зелёным «отростком» демон…
Что за..?
Веки резко распахнулись, и картинка перед глазами заходила ходуном.
— Ой! Ну и погано же мне! — во рту такой привкус, словно в него нагадили. — Фух! — тяжко выдыхаю и пытаюсь подняться на ноги.
Вокруг перевёрнутые скамьи, кое-где черепки пивных кружек, какие-то объедки. То тут, то там вповалку храпящие гибберлинги, а у костра сидят двое спорщиков. Это их занудные голоса пробудили меня от хмельного сна.
— Разве можно бояться кошек? — говорил тот, чей голос я поначалу принял за неясное бормотание демона. Даже не вооружённым взглядом было видно, что сей гибберлинг пьян, как последний забулдыга. — Петта эр бера — вондур дырис! (Медведь — вот это зверь!) Ты, Вики, не права… Это женский трёп!
Если бы эти гибберлинги не говорили на смеси обоих наречий (и людского, и своего), да еще, не будучи настолько пьяным, чтобы выговаривать слова с длинными паузами, достаточными, для обработки их моим нетрезвым мозгом, то хрен бы, что удалось разобрать в этом разговоре.
— Что? — оппонент, которого в разговоре назвали Вики, и который, судя по всему, принадлежал к женскому полу, была не в лучшей форме. — Ег бист афсёкунар, Ерик, ен снокеттир… двергхагур… (Извини, Эрик, но барсы… они ловчее…) ик-к… быстрее…
— Ха! Ловчее всех только блохи! И что ж… что ж… они тоже опасные… звери? Ха-ха-ха…
Вики треснула собеседника в ухо.
— Ты, ик-к… Эрик, явно напрашиваешься! — прошипел она. — Твой медведь пока лапу из пасти высунет… ик-к… высунет… Даже обидно за него!
— За кого?
— За медведя… ик-к… Ты от того так за него глотку дерёшь, что вчера завалил одного…
— Ну, завалил! А ты его видела! Лапы — во! — тут Эрик попытался изобразить их размах. — А зубы?
Я даже сам не знаю почему, до сих пор слушал этот пьяный разговор. Видно, на нетрезвую голову он мне показался каким-то важным, а теперь, чуть придя в себя…
— Фух! — снова выдохнул я, стряхивая хмельную муть.
Гибберлинги заметили моё пробуждение и предложили выпить. От одной только мысли об этом, к горлу подкатила тошнота.
— Где я? — спросил у этой спорящей парочки, пытаясь встать.
— В Великом Холле… ик-к…
Не дожидаясь дальнейших приглашений продолжить гулять, я направился к выходу, задевая на своём пути всё, что можно. Один раз даже перецепился через протянутые ноги одного из храпящих гибберлингов.
Снаружи было тихо. Утренние сумерки окрасили небо в серо-голубой оттенок.
Мочился я долго. Потом не менее долго стряхивал «последние капли». Сразу наступило такое облегчение, будто с плеч свалилась неимоверная тяжесть. Даже голова несколько прояснилась.
Втянув носом морозный воздух, я отошёл к большому сугробу, наклонился книзу и растёр снежной охапкой опухшее лицо. Пару горстей забросил в рот. Это хоть как-то помогло справиться с мучавшей меня жаждой.
Надо было бы привести себя в порядок.
— Я вас приветствую! — бодро гаркнул кто-то за спиной.
От этого меня аж передёрнуло. Рука сама собой потянулась к мечам, но разум тут же подсказал, что я оставил их у Ватрушек в доме.
— Какого… ты орёшь? — резко бросил в ответ незнакомцу.
— Извините… не хотел напугать.
Человек широко улыбнулся.
— Вы — Бор?
— Да… А что? Вы кто?
— Хранитель порталов Новой Земли. Вернее, их смотритель, — человек рассмеялся.
Его шутки я не понял. У меня вообще сейчас голова не о том болела.
Имя у хранителя портала была весьма странным — Смык. Лишь значительно позже я выяснил, что это было прозвище. На самом деле его звали Сергий Нежинский.
Это был несколько необычный человек. Таких прозывают «чуть пришибленными».
Издали его можно было принять за профессионального ратника. Крепкое телосложение, высокий рост, выправка, присущая воинам… Конечно, легко спутать. Сам же Смык не раз утверждал, что никогда (он старательно подчёркивал это слово) не принимал участия ни в битвах, ни в стычках, ни в чём ещё подобном. Хотя при этом носил меч из отличной стали, да и владел он им тоже не плохо.
У хранителя было круглое лицо, весьма крупные черты лица. Глубоко посаженые глаза придавали его взгляду серьёзность, и казалось, что сему человеку можно доверять. А волевой подбородок дополнял общую картину.
Единственное, что как-то не соответствовало образу — были по-женски пухлые губы. Что-что, а они часто притягивали взгляд к себе, вызывая в душе некую неприязнь. Особенно, когда хранитель портала недовольно кривил их в явном недовольстве, и это придавало его мужественному виду детскую капризность.
Смык, как я потом разобрался, всегда разговаривал так эмоционально. Это выражалось в весьма экспрессивной мимике, руки же он при этом держал сложенными на поясе и практически ими не жестикулировал.
