Прозрачная маска - [70]

— Каждый, кто не стеснялся попросить. Я вообще не умел им управлять. Сфотографировался в автомобиле только для того, чтобы увековечить свою азартную победу над надменным немцем.

— Вы что, никогда не имели водительских прав?

— В этом не было нужды, к тому же редкий вечер ложился в постель трезвым.

— А Гэсарский и Бригнев?

— О, они прекрасно водили автомобиль. И не единожды брали машину, обычно по ночам. Первый — чтобы уладить свои финансовые сделки, а второй — покатать одну из своих многочисленных любовниц.

— Пользовался ли автомобилем господин Ромео?

— Нет. У него был собственный «опель-капитан», но, угодив в аварию, он заклялся садиться за руль на всю жизнь. Страшно перепугался. А вот его сын Эмиль постоянно вертелся около меня и частенько угонял машину из гаража. Изготовил себе дубликат ключа и брал автомашину, когда хотел. Я очень боялся, что он разобьется когда-нибудь: пил парень безобразно, — и я был вынужден, в конце концов, прятать автомобиль в тайном месте. И тем не менее этому неугомонному шалопаю все же было суждено погибнуть от пьянства. Хорошо, что свалился с высоты, а не разбился за рулем. Ходили слухи, что коммунисты отомстили ему.

— Вы, как мне кажется, хорошо знали его?

— А как же иначе? Ведь я ему давал уроки немецкого языка и джиу-джитсу. Отец пытался сделать из него фехтовальщика, но ему не повезло. Сын занялся политическими делами, да и то с дурной славой — хулиган-каратель.

— И все это с молчаливого одобрения отца?

— Господин Ромео не имел времени для занятий со своим наследником. Он очень усердно множил свои капиталы, и на это уходила вся его энергия. Потом, когда, потеряв сына, он протрезвел, пытался найти правду, однако где она… правда, не знает никто!

— Официальная версия смерти Эмиля?

— Погиб от пьянства.

— А что неправдоподобного нашел в этом отец? Почему он кинулся искать правду?

— Кто-то пустил слух, что в день гибели Эмиля неизвестные парни, то ли из бонсистов, то ли из ремсистов[4], избили его и забрали оружие.

— С Гэсарским и Бригневым у Эмиля были близкие отношения?

— Да, они считали его своим учеником, готовили в сотрудники разведывательного отдела. Он часто сопровождал их в качестве личной охраны и очень гордился этой внештатной должностью. Думаю, что по их ходатайству он получил официальное разрешение полиции на право ношения оружия. Потом они метали громы и молнии. Начали тяжбу с полицией, но из этого ничего не вышло. В полиции твердо стояли на своем: в пьяном состоянии упал, и только! Не исключаю, что за заступничество Ромео неплохо платил им. Он делал все, чтобы опровергнуть заключение следователя полиции и преподнести смерть сына как политическое убийство.

Эмиль Ромеев Дончев!

Капроновый чулок на лицо — и готова знаменитая прозрачная маска. Все остальное отвечало духовным и физическим свойствам палача: богатство, приятельские отношения с Гэсарским и Бригневым; молодой фанатичный фашист, спортсмен-драчун, хорошо овладевший приемами джиу-джитсу, водитель выигранного в покер немецкого автомобиля. Все, все вписывалось в эту демоническую игру. Невозможно, чтобы на одного человека падало столько неопровержимых улик и совпадений. Я был уже почти уверен — Эмиль и Чулок одно и то же лицо, и где-то в глубине души сожалел, что смерть упредила мою встречу с ним.

Однако очень скоро я был вынужден опровергнуть самого себя. Как наступила смерть студента Эмиля Ромеева Дончева, никто сказать не мог. Дознание полицейского следователя, проведенное по данному поводу, из архива бывшей судебной палаты бесследно исчезло. Дело № 512 1943 года в папке отсутствовало, хотя все остальные бумаги были на месте. Кто-то постарался, чтобы официальное заключение больше никто не читал. И все-таки я не отчаивался. Действительно, интересующий меня документ полиции пропал, однако кое-какие данные можно было получить в другом месте: в районном совете, где был зарегистрирован акт смерти, и в журнале о вскрытии трупа в институте судебной медицины. В этих документах непохожими друг на друга почерками и различными чернилами было зафиксировано, что смерть интересующего меня гражданина наступила 11 октября 1943 года.

Десятки раз проверил я это злополучное 11 октября. Дополнительные справки категорически подтверждали — 11 октября.

Во рту появилась горечь полыни. Гипотеза Эмиль — Чулок, сложившаяся в моем мозгу, рухнула. Выбираясь из-под ее развалин, необходимо было, положа руку на сердце, признать: сын собственника «Фортуны» и Чулок не имели ничего общего. Доказательства? Единственное, но железное и неопровержимое: студент погиб 11 октября, а убийства студентов начались спустя месяц — 13 ноября того же года.

Однако я уже набрал скорость, и ничто не могло меня остановить. Чулок терялся где-то среди студенческой фашистской банды, мстившей своим коллегам из прогрессивных организаций за неожиданную смерть их вожака Эмиля.

Его бывшая невеста Снежана Копринкова предупреждала меня:

— Очень прошу вас, товарищ Димитров, сохранить в тайне наш разговор. Я уже три года замужем, у нас маленький ребенок, муж у меня очень ревнивый. Перед женитьбой я ничего не говорила ему о своих прежних связях.