Прозрачная маска - [34]

— Если еще раз замечу, что ты служебный магнитофон используешь не по назначению, получишь выговор, — предупредил Калинчев.

Ларгов понимающе кивнул, нажал кнопку и переключил магнитофон на положение «перемотка», но, остановив магнитофон и снова включив на воспроизведение, опять попал на иностранную волну. Он еще больше сконфузился. Я засмеялась, и обошлось без дальнейших нравоучений.

Время подходило к одиннадцати, мои коллеги вышли покурить. Я подняла шторы и отворила окно: откуда-то потянуло запахом жареной картошки. Моя мечта! Я сняла телефонную трубку, набрала номер полковника Дочева. Он ответил очень официальным тоном. Тон не переменился и после того, как я представилась. Мы помолчали. «Я занят», — сказал он после некоторого раздумья, извинился и положил трубку. Надев куртку, вышла на улицу. Чувствовала себя обманутой.

— Приятного аппетита! — крикнул мне Калинчев, освободив от лишних объяснений.

Направляюсь по одной, более или менее приличной улице, имевшейся в городе, не зная, куда и зачем иду. Шла, чтобы забыться, чтобы не быть одной, быть среди людей. Мысль, что я опять одна, засверлила мозг, как раковая болезнь. Смотрят на тебя и думают всякие пошлости… «Я занят», — звенели в голове его слова. Если у него был мужчина, мог бы намекнуть, что занят по делам службы. Значит, у него была женщина. Несомненно. Мнительность для человека — злейший враг. И чем больше воображаешь, тем больше бередишь душу. И дал же бог воображение! Представляю его сидящим за рабочим столом… нет, сидящим в кресле… рядом молодая женщина в шелковом платье, несмотря на собачий холод… Платье видно из-под пальто, Она небрежно забрасывает ногу на ногу и, извинившись, просит разрешения закурить… Дочев кивает, подносит ей зажигалку… Говорит: «Я вас слушаю», окидывая взглядом с ног до головы… Посетительница закуривает вторую сигарету. «У меня к вам, как бы поточней выразиться, очень деликатное дело… Его можете решить только вы…» Ох! Хватит! Вхожу в магазин готовой одежды. Решила что-нибудь себе купить. Когда чувствую себя несчастной — иду в парикмахерскую или покупаю что-нибудь из одежды. Выбор мой, как правило, неудачный. На этот раз — тоже. Выбираю юбку — красную с черным. Надела ее прямо в магазине. Продавщицы посмотрели на меня с удивлением и любопытством. Потом поняла, что удивление вызвали мои «пионерки», которые я надела под брюки. Не спеша пошла дальше: спешить было некуда, а мороз щипал за колени. «Так можно простудиться ни за что ни про что». Дальше располагался обувной магазин. Еще в Софии я собиралась купить себе сапоги. Купила их здесь. Затем вошла в парикмахерский салон и сделала прическу так же неожиданно, как месяц назад в парикмахерской на улице Стамболийского в Софии. Небрежно — как и тогда — села в кресло и попросила покрасить волосы и уложить. Через полчаса мои длинные волосы превратились в огромную, скрепленную лаком копну. Я ненавидела себя. Хотелось куда-нибудь спрятаться, уединиться, забыть обо всем. Пошла в гостиницу.

— Вы журналистка из Софии? Вас разыскивали. Мужчина и девушка.

«Николай!»

— Как выглядел мужчина? Молодой, небольшого роста?

— Девушка молоденькая и небольшого росточка, а мужчина — в возрасте.

Я никак не могла сообразить, кто мог меня разыскивать.

— Они говорили, что снова зайдут.

— Я ухожу. Меня не будет.

— Вот они, девушка. Идут.

Все во мне закипело от досады. Видеть никого не хотелось. «Я ведь не одна», — мелькнуло вдруг в мозгу. Ну и отлично. Не буду одна. И начала радоваться тем, кто приходил ко мне, еще не увидев их. Я уже благодарила незваных посетителей. Мне вдруг захотелось «посмотреть на «мужчину в возрасте». «Почему так, Анастасия? И всегда ли так — на безрыбье и рак рыба? А если более серьезно?» — вертелось в голове.

— Добрый день!

Дочев показался старше, чем я представляла. Может быть, потому, что девушка рядом с ним выглядела совсем ребенком.

— Это Калина. Очень хорошая девочка. А это Анастасия.

Я пожала маленькую ручку и почувствовала раскаяние и любопытство.

— Думаю, что и Анастасия прекрасная девушка.

Мне стало неприятно. Не люблю, когда незнакомые говорят комплименты, тем более если это делает женщина. Молодая женщина.

— Мы с Калиной едем в Пловдив. Зашли, чтоб и тебя взять с собой.

Что он думает обо мне, господи? И почему он говорит так, словно я ему близкая родственница?

— Вы знаете, что на службе полковника Дочева называют Акрополис?

Девочка фыркнула.

Мое раздражение подходило к критической точке.

— Я очень устала, да и не обедала еще.

— А мы тоже не ели. По дороге перекусим.

Чувствовала я себя очень неудобно в своих сверхмодных сапогах, в новой узенькой юбчонке и с копной на голове. Казалось, они меня разыгрывают. Хотелось сказать им: «Убирайтесь» — или убежать самой.

— Эта девочка через несколько месяцев сделает меня дедом…

Потом полковник Дочев грамотно и без напряжения вел машину, я сидела сзади и смотрела на его высоко подстриженный седеющий затылок. От костюма Дочева исходил легкий запах нафталина. Вероятно, надевает его только в самых торжественных случаях.

— Женщины пригласили меня к себе на праздник. Их восемь, а я один. Другой музыки не было, и включили магнитофон. Все было хорошо, пока не дошло до танцев. Мне одному приходилось угождать всем милым дамам. А музыка была такая, что невозможно уловить ни ритма, ни мелодии. А женщины приглашают: «Пожалуйста, товарищ полковник». Вот и приходилось изворачиваться: «Это я не умею». Тогда они отыскали медленную мелодию — единственную на всей катушке. Повторяли ее восемь раз. Танго какое-то. «Акрополис, адио». Приятная мелодия. Танго я танцую с горем пополам. И выучил музыку наизусть…