Прожорливое время - [34]

— Разумеется, Каролюс — это Шарль, — объяснил служитель и выжидательно посмотрел на Томаса. — Боюсь, это не то, что вы искали.

— Вы были очень любезны, — пробормотал Томас. — Мне самому хотелось бы знать, что я ищу.

— Быть может, вам нужно что-то менее историческое и более духовное? — предположил служитель.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже говорил, что вы показались мне потерявшимся, но не уверен, что это то самое состояние, которое можно исправить с помощью плана и путеводителя. — Тут Найт опустил взгляд в пол, а служитель продолжил: — Извините. Я не хотел быть назойливым.

— Ничего страшного, — успокоил его Томас. — Мне просто нужно кое-что найти. Для одного старого друга.

По взгляду служителя чувствовалось, что он понимает — это просто отговорка. Однако он кивнул и улыбнулся, пусть с оттенком печали. Найт проникся к нему признательностью за то, что он больше ничего не сказал.

Эсколм не зря хотел встретиться с Томасом именно здесь. Он желал что-то ему показать. Здание было просто огромным. Возможно, даже вероятно, Найт упустил что-то такое, что должен был найти, однако его гораздо больше беспокоила мысль о том, что он это видел, но не понял. Томас принял решение обязательно вернуться сюда еще раз, однако сначала ему было нужно получить ответы на другие вопросы.

Глава 25

Заголовки бульварной прессы были недельной давности, но прошедшее время нисколько не приглушило их пронзительные крики. «Британская писательница зверски убита в Соединенных Штатах», — кричала «Сан». «Талант погиб от руки убийцы», — вторила ей «Дейли мейл». «Писательница, автор детективных романов, сама становится жертвой преступления», — причитал журнал «Пипл». Тон статей был сенсационно-слезливым, хотя журналисты так и не смогли раздобыть обязательных в подобных случаях скорбящих родственников. Через пару дней единственным выжатым чувством оставалась ярость поклонников Даниэллы Блэкстоун, огорченных тем, что их кумир больше не напишет ни строчки. Томасу также показалось, что в британской прессе прослеживались антиамериканские настроения. Между строк буквально читалось, что если бы писательница не пересекла Атлантику, трагедии не произошло бы.

Томас изучал газетные публикации на компьютере в Британской библиотеке, искал любую информацию о ходе расследования. Конечно, можно было позвонить Полински и попытаться узнать что-нибудь у нее, но пока что Найт предпочитал не говорить ей о своем отъезде из страны. В чикагских газетах после первых материалов об убийстве больше почти ничего не было, однако английские журналисты представили гибель писательницы как событие общенациональной важности, по крайней мере, попытались это сделать. Но никакой источник, пожелавший остаться неизвестным, не поспешил разгласить тайны личной жизни Даниэллы. Ее муж погиб в автомобильной катастрофе десять лет назад, у свежей могилы не было убитых горем детей, а Эльсбет Черч, соавтор Блэкстоун на протяжении многих лет, отказалась от каких-либо комментариев. Через несколько дней сенсация выдохлась, и в отсутствие новых откровений о ходе следствия или о самой жертве газетам пришлось искать новую тему. Похоже, сейчас внимание нации было взбудоражено исчезновением десятилетней девочки, проводившей каникулы в Испании. Именно это событие в настоящий момент возбуждало то, что, насколько понимал Томас, называлось общественным интересом. У него мурашки побежали по спине.

В конечном счете он узнал о Даниэлле Блэкстоун два факта, которые не были ему известны до сих пор. Первый был связан с семьей писательницы, точнее, с отсутствием таковой. Родители умерли, муж тоже давно погиб, а детей у нее не было. Точнее сказать, единственная дочь в возрасте шестнадцати лет погибла, как писали газеты, во время страшного пожара. В одной статье это обстоятельство использовалось для того, чтобы создать трагический и в то же время слегка вампирический образ Блэкстоун. Зловещая фигура — одни только глаза чего стоили! — склонная ко всему зловещему, как это проявлялось в ее книгах, всю свою жизнь прожившая под сенью смерти, которая в конце концов забрала ее к себе.

Вторым фактом была фотография величественного особняка XVIII века с вымощенной щебнем дорожкой, ведущей к крыльцу через обширный зеленый луг. Именно здесь жила писательница. Дом находился в Кенильуорте, неподалеку от Уорика. Точный адрес не был указан, но говорилось, что он стоял совсем рядом с замком. Томас решил, что этого должно быть достаточно.

Он проехал на подземке — так в Англии называют метро — от станции «Кингс-Кросс» до Юстона, оттуда поездом мимо селений и полей Уорикшира до Ковентри, а уже дальше на автобусе до Кенильуорта. Вся дорога заняла меньше двух часов. Если бы Томас не стал выходить из автобуса, то доехал бы до Уорика, а затем до Стратфорда. Случайно ли Блэкстоун поселилась поблизости от родины Шекспира? Возможно, но если пьеса «Плодотворные усилия любви» действительно существовала, то был определенный смысл в том, что ее обнаружили именно здесь. Автор оставил рукопись кому-то из местных жителей, она долго передавалась по наследству из поколения в поколение, затем о ней забыли…