Проза жизни - [18]

— Уже?.. — понимающе спросила Валя.

— Уже, — вздохнул Павел. — Аксакал звонит каждый день, Калачева прислал, и в воздухе определенно пахнет грозой.

— Жаль. Но раз надо…

Вернувшись в кабинет вместе с Павлом, Иван действительно набрал телефон начальника районного ОБХСС, вспомнил юность, упомянул о ревизии и попросил сегодня вечером провести рейд-проверку: в 22–23 часа вежливо и корректно досмотреть все сумки и пакеты, с какими будут выходить работники ресторана «Турист», включая директора. Потом взвесить все те продукты, которые будут обнаружены. И составить акт: во время рейда изъято продовольственных товаров общим весом столько-то килограммов. Ивашнев предложил выдать оперативникам официальное поручение провести проверку, но начальник ОБХСС Жильцов заверил, что их постоянных удостоверений для этой миссии вполне достаточно.

— Паш, я думаю, теперь нет нужды мчаться за товарищем Кошкиным-Мышкиным по проспекту и насильно вручать ему сигареты и коньяк. Завтра он сам явится в номер — там и вручим… Все есть штамп, как ты говоришь.

— А вот это ход нештампованный, — еще раз одобрил Павел. — При всей его простоте. Да, мы не ревизуем ресторана, как и было сказано. Но вот два счета, а вот вес изъятых продуктов. Выводы делайте сами.

Напоследок друзья заключили пари: сколько же килограммов продуктов изымут оперативники сегодня вечером? Ивашнев считал, что не меньше 50, Стольников уверял, что не более 15–20 килограммов. Ударили по рукам, и Павел поехал в гостиницу с ведомостями на фиктивные — в этом он уже не сомневался — премии внештатному активу.

11

Встречая теплоход «Зоя Космодемьянская», Павел волновался, как перед госэкзаменом. Если капитан предупрежден по радиотелеграфу, то у него уже готовы ответы на любые вопросы и ничего не стоит превратить столичного ревизора со всеми его вескими документами в мальчишку, размахивающего деревянной саблей над головой. Если же капитан ни сном ни духом не ведает о встречающем его теплоход, то почти все зависит от первых вопросов. Эффект неожиданности, самые первые слова и самая первая, непосредственная реакция на них чаще показывают истину, чем иные документы с подписями и печатями.

Белый теплоход медленно, тяжеловесно вошел в бухту. К нему шустро подвалил буксир-толкач, уперся резиновыми рогами, помог развернуться. И вот уже белые чалки-канаты полетели на берег, опоясали мощные, отлитые в другом веке чугунные тумбы. Как любил Павел в юности бывать в морском порту, слушать крикливых чаек, гул портальных кранов, похожих на крабов, наблюдать швартовку лайнеров, вдыхать запах моря! Нынешний день был влажно-пасмурным, хотя дождя с утра не было, и вот теперь, впервые за все дни командировки, заморосил дождь-невидимка, дождь-туман.

Матросы опустили трапы, но раньше, чем первый пассажир ступил на них, Стольников предъявил удостоверение: «Мне к капитану Радову. Ревизия из Москвы». Матрос, белобрысый парень лет двадцати, не ответил, растерялся, лишь рукой указал: проходите! Поиски капитана заняли немало времени — Стольников запутался в переходах, гулких металлических трапах. Наконец он нашел рубку, вахтенный матрос доложил о госте.

Капитан Сергей Сергеевич Радов встретил ревизора устало-спокойным взглядом и жестом пригласил: прошу, слушаю вас. Китель висел на спинке вращающегося кресла, привинченного к полу. Лицо капитана показалось Павлу примечательным: крупный мясистый нос, грубые, словно скульптором тесанные скулы и подбородок говорили о том, что это действительно «морской волк». А спокойные умные глаза человека с высокой культурой, образованием и интеллектом были как бы перенесены в этот портрет с другого лица. Павел, переволновавшись заранее, на набережной, стал теперь абсолютно спокоен и хладнокровен.

Он представился, сообщил, что ревизию заинтересовал круиз для участников симпозиума, а документы управления неполны.

— Судовой журнал, — тихо-устало произнес Радов, и это прозвучало по-домашнему, вовсе не командой. Ему подали судовой журнал, раскрытый на нужной странице. Стольников открыл кожаную папку с документами, вырезками из газет, освещавших симпозиум, — приготовился предъявить их, приготовился атаковать.

— «Круиз отменен в связи с изменением программы симпозиума. Теплоход поставлен на санобработку», — ровным голосом зачитал Радов.

— Будьте добры распорядиться, чтобы мне сняли копию выписки.

— Извольте, — произнес Радов почти старомодное теперь слово.

— Могу я видеть заведующего производством вашего ресторана?

— Сергеев, оповестите их.

Слышно было, как в судовых громкоговорителях раздалось: «Работникам ресторана оставаться на местах».

Капитан не проявлял любопытства: почему ревизоры заинтересовались круизом? По всему его внешнему облику, манерам видно было, что совесть его чиста. Ему нечего скрывать, незачем лукавить и суетиться, а ты-то приготовился прижимать его к стенке тем, что ни одна газета не упомянула о морской прогулке! Стольников, словно продолжая спор с Иваном, с радостью представил себе, как расскажет Ивашневу о капитане: вот человек, который делает свое дело, прямо ходит по земле и еще увереннее по морям — он, если угодно, кристально чист!