Проза. Поэзия. Сценарии - [4]

Шрифт
Интервал

Поет нам соловей, конец времен вещая, —
Так добродушный бог нам шлет приветный свист.
Но в сердце метит он, пращу свою вращая,
И камнем соловья сбивает сверху вниз.

(«Увечная молитва», пер. С. Бунтмана)

Декорации, в которых разворачивается действие «Ужасных детей», совершенно реальны. Их можно увидеть своими глазами, приехав в Париж, посмотрев фильм «Кровь поэта» или перечитав биографическое эссе Кокто «Портреты на память». «Мои истинные школьные воспоминания начинаются там, где заканчиваются тетрадки». О годах ученичества (1900–1902) Кокто говорит почти с отвращением: «Слезы, грязные тетради, в спешке проглядываемые учебники, чернильные пятна, удары линейкой по пальцам, скрипящий мел.»

О, уроки, я вас не любил: изучить
В минимальные сроки
Соммы притоки, названия
Веток и майских
Кустарников

(«Ангел Эртебиз», пер. С. Бунтмана)

Однако детство для Кокто отнюдь не сводится к скучной зубрежке. Это целый мир, с одной стороны, привычный, с другой — странный и аллегорический. Сцена из первой главы «Ужасных детей» станет символической прежде всего для самого Кокто, который в январе 1945 года напишет в своем дневнике: «Снег идет. Снег идет. Снег моего детства из „Ужасных детей“. Пале-Рояль фантастичен, потому что снег не просто лежит на деревьях, они закутаны им снизу доверху. Пример освещения: вот проникает солнечный луч, и кажется, что солнцу на снегу будет замечательно. Ан нет. Исчезает призрачность. Деревья в снегу становятся желтыми, тяжелыми. А нужно, чтобы они оставались голубоватыми и фосфоресцировали, как наручные часы». Начало романа станет настолько хрестоматийным, что Жак Папи, преподававший английский язык в школе, в письме Кокто говорит, что дает этот отрывок в качестве диктанта. В 1942 году ученики лицея Кондорсе, благодаря Кокто за подаренные книги, сочинили оду, где воспроизведены те же темы и символические фигуры, что и в романе. В посвящении говорилось, что детство уходит, как удаляется от зрителей лицо Поля в одноименном фильме, снятом в 1950 году режиссером Жаном-Пьером Мельвилем. Когда в 1943 году Жан Кокто будет размышлять о съемках картины «Вечное возвращение» — версии «Тристана и Изольды», он вернется мыслями к этому же эпизоду. Фильм по «Ужасным детям» имел невероятный успех. Так, в картине была использована музыка Вивальди (концерт для четырех фортепьяно в обработке И.-С. Баха). После выхода фильма на экраны это произведение, ранее исполнявшееся крайне редко, начали передавать по радио почти каждый день. Когда подруга Кокто Франсина Вайсвейлер пришла купить пластинку в магазин и попросила концерт Баха-Вивальди, продавщица пояснила: «Вы хотите сказать, музыку из „Ужасных детей“?»

Кокто написал роман в клинике Сен-Клу, где проходил курс дезинтоксикации и набрасывал черновик «Опиума». Поводом к созданию произведения послужили рассказы Кристиана Берара о его знакомстве с близнецами Жаном и Жанной Бургуэн. Художник-декоратор Берар особым взглядом и в подробностях описал комнату, где они жили. «Брат и сестра обитали в замкнутом пространстве, жили как в термосе. Они не выносили микробов внешнего мира». Под впечатлением рассказов Берара Кокто начал свой роман. «Писал по четырнадцать страниц в день, страницы приходили сами собой: сегодня четырнадцать, и назавтра, и на следующий день. Я так гордился своим темпом и так хотел поделиться тем, что возникало во мне».

В беседах со своим другом Андре Френьо признавался, что никогда не был знаком с такой семьей, как описана в «Ужасных детях». «Все это не точный снимок, ты придумываешь и попадаешь в точку, поскольку успех идет оттого, что каждый говорит: „Смотри-ка, это соседи сверху“ или „соседи снизу“. Не говорят: „Это как у нас“, говорят: „Это как у других“».

Прототипом Поля стал один из близнецов — Жан Бургуэн. После смерти отца, случившейся в 1922 году, брат и сестра жили вместе с парализованной матерью на улице Родье. В феврале 1925 Жан Кокто встречает брата у одного американского приятеля и они вместе начинают захаживать в кафе «Бык на крыше». Кокто приучил своего друга к опиуму. Жан стал любовником известного французского поэта Макса Жакоба. Но в 1926 году он познакомился с семьей знаменитого французского философа Жака Маритена и принял католическую веру. Жанна — Элизабет покончила с собой в новогодний вечер 1929, бросившись в колодец, — через несколько дней после выхода книги. Жан Бургуэн впоследствии станет священником, примет сан, будет работать в лепрозории в Камеруне, где скончается от рака. Он сохранил к Кокто неослабевающее чувство. В одном из писем к нему он говорит: «Ни сила привычки, ни что бы то ни было не умалят ценности подарка, сделанного жизнью, позволившей приблизиться к тебе, тебя любить.»

После смерти поэта Жан Бургуэн писал своей подруге Жанне Кандауровой: «Жить на орбите Жана, в движении его радиоактивности было небезопасно для юноши. Но Жан был опасен лишь как светило. Он был неким „всеобщим братом“. <…> Великий поэт всегда неизмеримое благо для людей не только его времени, но и для рода человеческого. <…> Он был, и это тебя удивит, чрезвычайно девственен. Он и опиум курил девственно, подобно китайским мудрецам. В своих привязанностях он был чрезвычайно сердечен, тонок и воздержан, как редко бывает с людьми и даже поэтами».


Еще от автора Жан Кокто
Человеческий голос

Монодраму «Человеческий голос» Кокто написал в 1930 году для актрисы и телефона, напитав сюжет удушливой атмосферой одинокой женской квартирки где-то на бульварах. Главную роль на премьере исполнила французская звезда Берт Бови, и с тех пор эта роль стала бенефисной для многих великих актрис театра и кино, таких как Анна Маньяни, Ингрид Бергман, Симоне Синьоре. Несмотря на давнюю дружбу с Жаном Кокто, Франсис Пуленк ждал 29 лет, прежде чем решил написать оперу на сюжет «Человеческого голоса». Сделав ряд незначительных купюр, он использовал оригинальный текст пьесы в качестве либретто.


Ужасные дети

«Ужасные дети» — отчасти автобиографический роман Жана Кокто — известного поэта, писателя, драматурга, график и декоратора, живописца…


Эссеистика

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома.


Равнодушный красавец

Вечная тема противостояния Мужчины и Женщины, непримиримая схватка двух любящих сердец. Актриса то отчаянно борется за ее счастье, то выносит обвинительный приговор, то почти смеется над ней, то от души сочувствует. Права ли женщина, которая любит мужчину так, что тот задыхается от ее любви? Никто из нас не знает ответа на этот вопрос, но каждый может поискать его вместе с персонажами пьесы Жана Кокто.


Урок вдовам

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Орфей

Сюрреалистическая драматическая фантазия 1926 г., основанная на мифе об Орфее. Стала основой сценария кинофильма Ж. Кокто «Orphée».


Рекомендуем почитать
Дневники памяти

В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.


Настоящая жизнь

Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.


Такой забавный возраст

Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


Всё, чего я не помню

Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.


Колючий мед

Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.


Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту.