Проза о неблизких путешествиях, совершенных автором за годы долгой гастрольной жизни - [82]

А сколько раз упоминал поэт имя Афродиты! Он называл богиню Кипридой, как издавна именовали ее греки.

Духовная связь Пушкина с тенями Кипра – тема изысканий историка и эрудита Федора Лаврикова.

Тут мне нужно небольшое, чисто личное отступление.

Дорогой Федор Васильевич, извините меня, старого насмешника, что я то называл вас «отец Федор», то ехидно интересовался, нет ли у вас свечного заводика. Герои Ильфа и Петрова с детства в меня впитались. А вы только смеялись – густо и великодушно. Простите заезжего фраера. Вы, как и ваша сестра Катя, – дивные и настоящие знатоки острова.

Не буду я писать про сохранившуюся церковь двенадцатого века, или про роскошную сюжетную мозаику на полу огромного поместья, ныне раскопанного из-под наслоения веков, или о прочих многочисленных преданиях древнего острова – и так уж получается у меня беглый путеводитель.

Однако есть нечто, занимавшее мой разум все время между выпивкой и любованием.

Сорок лет тому назад могучим армейским наступлением Турция захватила север этого острова. Под предлогом защиты интересов местного турецкого населения (привет всем агрессорам в истории – от Гитлера до современных диктаторов). И сколько бы Организация Объединенных Наций ни выражала своей «озабоченности» этим наглым захватом, Турция на эту озабоченность клала и кладет.

И тут не вспомнить об Израиле никак не мог я. Нет, все-таки бытующий многовековый миф о нашей жестковыйности и непреклонности к врагам изрядно нами подрывается в сегодняшнее время. Интересно эту тему обнажили совсем недавно главари израильского преступного мира, сидящие сейчас в тюрьме. Эти крутые паханы (человек восемь, точно не помню) подали судебный иск против управления тюрьмами.

Эти граждане Израиля требуют, чтобы условия их заключения были не хуже, чем у палестинских террористов, отбывающих свой срок за убийства евреев. И тут прибегну я к цитате из прочитанной статьи, поскольку лучше и полнее мне не написать:

«Управление тюрем в растерянности. Ведь если суд удовлетворит это требование уголовников, в их камерах придется установить кабельное ТВ с десятками каналов, а заодно прикупить стереосистемы, соорудить полочку для фонотеки, увеличить количество свиданий с друзьями, разрешить покупать в тюремном киоске овощи и фрукты, создать в каждом блоке спортзал (с тренажерами! – И. Г.) и сделать много чего другого, что недоступно для обычных заключенных, в частности – резко увеличить долю свежей баранины в рационе».

«Эх, евреи!» – думал я сокрушенно и горестно. Остальные мысли излагать не буду.

А из Кипра уезжал я, полный благодарности и зивании.

И всюду жизнь

Честно сказать, мне самому не верится, что я недавно побывал в Исландии. Но побывал ведь, и пускай лопнут от зависти все те, кто не желает мне добра и утоления невянущего любопытства.

Исландия – это нечто такое, о чем хочется немедленно рассказывать, бессовестно хвалясь (хотя бы в интонации), что ты все это видел лично и вблизи. Необозримые поля, покрытые серо-черной вулканической лавой, напоминают о Луне (хотя там нынче обнаружены какие-то строения). И всюду мох несказанно разного цвета – от желтого, зеленого и бурого до ярко-красного. Им кормятся исландские овечки. Воду они, кстати, пьют чистейшую – от ледников, которые повсюду.

А гигантские, дикой могучести водопады! А разноцветные скалы! Хочется во всех этих перечислениях ставить восклицательный знак. Только и он бессилен, чтобы передать ощущения, томящие в долине гейзеров. Когда взрывается земля и метров на двадцать вздымается облако кипятка и пара, то что-то вздрагивает у тебя внутри.

Толпы туристов, приклеенных к своим фотоаппаратам, переживают, очевидно, меньше, ибо заняты заботами о вспышке, фокусе и других деталях запечатления. У гейзеров в этой долине есть свои имена. Так, Строккур извергается каждые минут пять – семь, а собственно Гейзер (что дал свое имя этому чуду) – гораздо реже. Есть просто каменные ямы с яростно кипящей в них водой. Всюду текут медленно остывающие ручьи. Когда-то в городах они текли по улицам, и женщины стирали в них белье (передаю, что слышал и читал). Северное сияние я не застал, но радугу от края и до края горизонта видел лично. Полярный день с его круглосуточным светом есть в Исландии, а подлинной полярной ночи нет, на несколько часов тьма отступает.

Даже самые приметные птицы там (глупыши, они же тупики, они же пафины) – совершенно особые: у них лапки пингвиньи, а головы – попугайные.

И – множество вулканов. До поры безмолвных, кратеры их торчат, как большие каменные чаши – эдакие лопнувшие пузыри Земли. Заполненные голубой водой. А вот один из них недавно извергался. Сейчас я выпишу по буквам его название, прочитать которое вслух, по-моему, невозможно: Эйяфьятлайокудль. (Впрочем, после того как в Южной Америке, то ли в Перу, то ли в Чили, обнаружился вулкан Хуйнапутина – испанское Huaynaputina, – я уже не удивляюсь никаким названиям.) Исландский вулкан, кстати, извергался так могуче и обильно, что на время парализовал множество европейских аэропортов. Еще горячие озера есть по всей стране, они и для купания пригодны (а точней – доступны, ибо все-таки не кипяток).