Андрей сжал зубы: ему казалось, что он теряет брата. Словно тот какой-то законченный алкоголик.
— Нет, надо с ним поговорить. И даже сегодня. А то эти его путешествия на острова Океании ни к чему доброму не приведут.
— Он ушел, — в комнату вошла Маша.
— Что? Кто ушел?
— Миша… Забрал свои вещи, вызвал такси и…
— Давно?
— Минуту назад.
— Чего ты сразу не сказала! — Андрей вскочил.
— Откуда мне знать, что там у вас происходит!
Маша резко развернулась и вышла из кабинета.
Андрей нервно заходил туда-сюда.
— Как маленький ребенок!
День заканчивался крайне неудачно.
Как и большинство людей, Андрей не хотел признавать свои ошибки.
«Да, безусловно, они есть… Даже глупо бы было отрицать, — он с силой потер глаза, будто считал, что от этого станет легче. — Только в кино можно все контролировать: мысли, действия, чувства…»
— Ядрить твою мать! — он тяжело вздохнул.
Многого в жизни можно было бы избежать, много достичь, если только уметь все контролировать. Но даешь себе в чем-то поблажку и всё. Конец Порядку…
Андрей набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание.
Как быстро забываются победы. Путь к ним тяжел и труден, но стоит достичь чего-то большего, как все можно потерять, из-за того, что «отпускаешь вожжи».
— Я человек! Я не слаб! Я не силен! — тихо зашептал Андрей свою старую «формулу воина». — Я контролирую себя, потому иду верно. Я вижу свои ошибки, и не дам им повлиять на мое будущее.
В этом толстячке с трудом можно было бы разглядеть мастера. Время и иная деятельность стерли черты классического воина.
«Завтра я начну… Почему завтра? — Сегодня… Сейчас!»
Андрей встал и направился в гостиную.
Маша сидела к нему спиной и смотрела какое-то телевизионное шоу, с замахом типа «Что? Где? Когда?».
Он догадывался, что она чувствует его присутствие.
Андрей присел рядом.
— Извини, — как можно мягче сказал он.
Маша не отреагировала. Вернее, не подала вида.
«Так и должно быть!» — Андрей внутренне усмехнулся. Ему была видна вся дальнейшая беседа. Маша уже «проиграла» эту битву.
— Я действительно был не прав.
Жена повернулась.
— Не буду оправдываться… Наши отношения с Михаилом затуманили мне глаза.
Он прижал Машу и поцеловал в лоб по-отечески.
Она сдалась…
«Одно только «но»: — сам про себя подумал Андрей, — я не испытываю тех чувств о которых говорю».
И было не понятно, считать ли это проигрышем для себя лично…
Ритуал… Частое повторение действий ведет от хаоса к слаженности… гармонии…
Это путь к Порядку. Это путь к другому полюсу. И ритуал его вектор…
Утром пошел первый в этом году настоящий снег, а не слабая его пародия, как вчера. Но асфальт был ещё теплым, потому белые хлопья быстро таяли, и в выбоинах тротуаров и дорог скапливалась грязная вода.
Люди спешили на работу. Все они, повинуясь только своему закону движения, проходили мимо друг друга, почти не замечая окружающей действительности. Мысли их кружили вокруг ночных снов, планов сегодняшних работ, списков покупок, визитов вежливости… Да мало ли чего ещё! Люди бежали по своим проторенным траекториям, вычеркивая из памяти сегодняшнее утро.
Это и был Порядок. Это и был Ритуал…
Андрей сидел на единственном оставшемся брусе подъездной скамьи. Снег тихо садился ему на плечи, укутывая пушистым покрывалом.
Из-за угла бетонной многоэтажки показался он.
Выцветший сиреневый плащ, красно-белый «петушок» с советскими буквами «Спорт», сильно подрубленные штаны в полосочку и огромные кожаные ботинки, затертые до дыр. Звали его — Петр Сергеевич.
Он сильно сутулился под тяжестью «кравчучки», в которой тянул на рынок свои нераспроданные пожитки. На щеке была наклеена бумажка: след неудачного бритья.
Проходя мимо, Петр Сергеевич на секунду остановился, с любопытством оглядывая фигуру Андрея. Не найдя ничего примечательного он зашагал дальше.
«Старость никого не жалеет, — Андрей поднялся. — Старость — первый предвестник смерти».
Прозвучало это как-то фальшиво. Даже очень фальшиво.
— Доброе вам утро! — сказал вслед Петру Сергеевичу Андрей.
Тот остановился и уже более внимательно уставился на него.
— Доброе! — произнес это он, скорее, оттого, что счел Андрея, заслуживающим беседы.
— Вы меня не помните?
— А как ты думаешь? — конечно, Петр Сергеевич был старше, но все же это «ты» Андрею не понравилось.
— Думаю, что запамятовали.
Петр Сергеевич никак не выявил своих мыслей. Он по-прежнему смотрел на Андрея со смесью какого-то превосходства.
— Я — Андрей Замятин… Ваш ученик…
— Уже нет, — усмехнулся Петр Сергеевич. — И уже давно не ученик. Ты обычный… уже.
Андрей, в принципе, ожидал такого ответа.
— Возможно, — как бы согласился он, — а возможно, что и нет.
— Ты что-то хотел?
— Поговорить… У вас есть время?
Петр Сергеевич довольно долго молча смотрел на Андрея, словно что-то искал.
— Можешь провести меня до рынка.
И он, не дожидаясь ответа, пошел.
— Мне нужен ваш совет, — Андрей попытался догнать своего бывшего учителя.
Петр Сергеевич промолчал.
«Так и должно быть, — Андрей поравнялся с ним. — Он явно испытывает меня».
— Помните, вы когда-то говорили про дороги…
— Нет.
— Про то, что дорог в нашей жизни много. И какую бы я не выбрал…
— Послушай, Андрей, — Петр Сергеевич резко остановился. — Не надо перевирать мои слова. Я не учитель в школе, и про пути-дороги тебе ничего не рассказывал.
